Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Артур перевёл взгляд на меня. Его глаза улыбались. Ностальгически-грустно, но по-доброму. И чуть-чуть удивлённо, как будто он не совсем уверен в том, что происходит.

Меня пронзила догадка.

Чёрт!

Я бросила быстрый взгляд на странный бассейн, в который Эдинброг кинул амулет. Неужели это некий водоворот забвения, магический аналог всех тех штучек, с помощью которых герой «Вечного сияния чистого разума» вырезал из памяти возлюбленную?

Судя по тёплому спокойствию, которое теперь излучает Ван Хофф Поспешный, так и есть. Но…

Это ведь не только не полезно, но и… как бы сказать. Недостойно, что ли. Ведь не всегда самый простой выбор оказывается самым лучшим. Чаще он является следствием слабости. Как можно забыть тех, кто составлял нашу жизнь? Кто мы такие без нашей памяти? Да, Аманда не вызывала у меня теплых чувств, однако…

Я смешалась, глядя на фонтан почти с ненавистью.

– Вилка, ты чего? – сощурился Эдинброг, увидев сложную гамму эмоций на моём лице.

Хм. И что же мне ему ответить? Как объяснить жертве добровольной амнезии, что грустишь о его решении? Я призадумалась.

Он чуть нахмурился и прикусил губу:

– Я должен был рассказать тебе про Аманду. Сам. Иначе бы я не смог…

– Так ты помнишь?! – перебила его я.

– В смысле «помню»? – Он ошарашенно моргнул.

Я простерла обвинительную длань к бассейну:

– Это не забывательная лужа? Не Лета в миниатюре? Не простой способ избавиться от воспоминаний?

– Конечно, нет!

– А почему тогда оно окрасилось в красный? И почему ты… удивлён, расслаблен и печален?

Признаться, я чувствовала себя полной дурой, задавая эти вопросы, но отступать было поздно. Артур вдруг негромко рассмеялся.

– Точно. Я же тебе не объяснил. Пойдём.

Он крепко сжал мою ладонь, и мы вышли под дождь. Прозрачный зонтик летел над нами, будто придерживаемый невидимым дворецким.

– Это не бассейн забвения, – сказал Артур. – А очередной детектор – вроде хрустального шара в моей комнате. Но этот работает не на внешнюю ложь, а на все разновидности самообмана.

– Детектор лжи?..

– Ну да. Вода в бассейне алеет, если то, что человек сказал над водой, было сказано искренне. В этом гроте очень удобно проверять свои мысли. Многие галианцы приходят сюда и вслух проговаривают решения, которые им нужно принять. Например: «Я хочу бросить учёбу в университете» (частый случай накануне сессии). Если вода не поменяла цвет – нет, значит, не хочет этого человек в глубине души. Лжёт себе или просто устал. Тогда и бросать, конечно, не стоит. Жить надо в согласии со своими желаниями. Вот только разобраться в них, как и в некоторых своих чувствах, – задача не из лёгких. Так что бассейн очень помогает.

– Вот как?.. – протянула я, припоминая слова Артура до того, как он утопил амулет.

«Я уже разлюбил» и «я готов идти дальше».

– Теперь ты понимаешь мои чувства? – серьёзно спросил Эдинброг, остановившись и положив руки мне на плечи.

Я понимала. Когда очень долго живёшь с какой-то болью, освобождение от неё кажется нереальным. И когда ты принимаешь решение всё-таки выкорчевать её, а потом понимаешь, что она уже ушла, то в груди смешивается растерянность и радость. И, да, конечно же, печаль. Светлая печаль в стиле Маркеса: «Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было».

* * *

Вернувшись в кампус, мы, как ни в чём не бывало, взялись за учёбу.

Нам оставалось одно, последнее испытание. Оно вызывало у меня жгучий интерес: финальный экзамен пятого курса представлял собой классическое прохождение лабиринта с препятствиями, монстрами и всяческими неприятностями.

Студенты участвовали в нём вместе со своими фамильярами и соперничали с другими выпускниками: пришедшие первыми получали высшие оценки, а дальше по убывающей. Если сам колдун выбывал из соревнования, его фамильяр всё равно продолжал путь, поэтому Артур муштровал меня нещадно.

К следующему вечеру я была выжата, как лимон.

Я поняла, что свихнусь, если не выпью перед сном чашечку какого-нибудь душистого чая. Под «выпить чаю», как оно обычно и бывает, я имела в виду «сожрать пирожное». Ох уж эта лукавая подмена понятий!

– Кафешки в Сироппинге ещё не закрылись, – сказал Артур, глядя на часы. – Ты успеешь взять что-нибудь навынос, если хочешь.

– Пойдём со мной? – зевнула я. – Съедим по кренделю на ночной скамейке, поболтаем. У нас с тобой осталось так мало времени… – в моём голосе прорезалась тоска, которую я постаралась загасить, но безуспешно.

– М-м-м. Мне надо кое-что сделать здесь, – отказался Эдинброг, как-то подозрительно отводя глаза.

Хм. О’кей.

Сироппинг, как всегда, был по-диснеевски уютен. Второй подряд дождливый день внезапно завершился чистой и ясной ночью, и я, в ожидании своего заказа, смотрела в высокое звёздное небо.

Наконец на большом серебряном блюде под сферическим колпаком мне подали несколько очаровательных птифуров и стеклянный чайник с травяным сбором. Туда же положили аккуратную лакомую рыбку для Уорхола – не настоящую, а какую-то древесную, чтобы зубы точил (на меня. За все выпавшие на его долю приключения).