Улыбнись мне, Артур Эдинброг

– Потому что, – голос у меня был сиплый со сна, – твоя девушка снова дома. Я не думаю, что с моей стороны будет этично и дальше играть её роль.

– Она не моя девушка. Ты моя девушка.

– Артур… – я прикусила губу, потом неохотно повернулась на другой бок, чтобы видеть его лицо. И чтобы он видел моё. – Ты сам говорил, что отпускаешь её, потому что она мертва. Если бы не её смерть – точнее, похищение, – ты бы до сих пор любил её, верно? А значит, наша с тобой история – всё же ошибка. Странный суррогат, порождённый незнанием того факта, что Аманда всё ещё жива. А я – всё ещё чужачка. Незваная гостья, которая выполнила наконец свою миссию и теперь может уходить. Отпуск в чужом мире закончился, и всё такое. Наверное, мы с тобой не зря так долго не решались открыть свои чувства – сама вселенная подсказывала нам, что не стоит спешить… Что тебе надо всего лишь подождать, и твоя старая любовь вернётся к тебе. Ну а я… Не знаю. Получила, наверное, какой-нибудь урок – и могу отчаливать.

В неверном лунном свете я видела его лицо, осунувшееся и бледное. Огромные карамельно-карие глаза – всполохи осени, пока ещё прячущейся за горизонтом, но всё же упрямо приближающейся – потускнели от боли.

– Значит, так, да? – спросил он. – Ты так легко готова от нас отказаться? Забрезжила единственная сложность в отношениях – и ты уже даёшь обратный ход?

– Я… Да нет же! Я не даю обратный ход. Я просто не хочу стать обузой для тебя, не хочу… – следующие слова дались с трудом, – чтобы ты отверг меня.

– И поэтому решила первой меня отвергнуть? – его брови насмешливо взлетели вверх.

Чёрт. А ведь он прав.

Вместо ответа я вдруг разрыдалась.

Артур молча лег рядом, прижал меня к себе и уткнулся подбородком мне в макушку.

– Ну и трусиха же ты, – нежно прошептал он.

Я сглотнула.

– Я просто боюсь поступить бесчестно. Оказаться злодейкой, которая насильно удерживает тебя, мешая ступить на твой истинный путь.

– Не переживай: это невозможно, – его голос был сонным и добрым. – Когда дело касается чувств, меня нельзя удержать насильно где бы то ни было. Никого нельзя. Так что… Скажи: если убрать твой страх оказаться отвергнутой и твой ужас при мысли о том, чтобы стать тюремщиком для моего сердца, остаются ли у тебя ещё какие-то сомнения?

Я задумалась, пытаясь распутать и проанализировать весь тот хаос из мыслей и чувств, что бурлили внутри меня. И одновременно ругая себя: Эдинброг и так весь на нервах, а я устроила сцену. Ну кто так делает?

С другой стороны… Даже несмотря на мой идиотизм, то, что мы обсуждаем это сейчас, – однозначно лучше, чем если бы мы молчали ещё несколько дней, во время которых я ходила бы всё с более траурным лицом, пока и вовсе не сделала бы какую-нибудь глупость. Говорить друг с другом открыто, а не домысливать – всегда хорошая стратегия. Жаль, что я иногда забываю об этом.

– Других сомнений у меня нет. Я хочу быть с тобой, Артур, – наконец тихо проговорила я, чувствуя, как что-то взволнованно сжимается у меня в груди при этих словах. Ведь они открывали дорогу другим, более серьёзным признаниям. – А у тебя… есть какие-нибудь сомнения?

Однако Эдинброг уже провалился в сон. Его теплое дыхание щекотало мне затылок, а приобнявшая меня рука стала очень тяжёлой. Не желая будить его, но чувствуя, как жутко у меня затекли ноги, я попыталась устроиться поудобнее. В какой-то момент сквозь шорох тканей и мое сосредоточенное сопение прорвался еле слышный шёпот:

– Я люблю тебя.

– Что? – я замерла.

Но Артур уже снова уснул.

43. Новый обряд

Утром я долго и внимательно смотрела на Эдинброга, но так и не смогла понять по его непроницаемому лицу, что это было ночью: мой мираж, его сонный бред или форменное издевательство.

Ещё несколько дней мы провели в каком-то бессмысленном нервном ожидании.

Мэгги украдкой передавала, что Аманда в лазарете постоянно что-то пишет. Какие-то письма в невероятных количествах. К ней начали приходить представители королей и ученых магов, но жителям кампуса ничего не рассказывают.

На четвёртое утро за завтраком в Сироппинге – он вновь проходил в гробовом, напряжённом молчании, кажется, затишье перед бурей должно выглядеть именно так, – к нам явился посланник от дракона.

Господин Ойгонхарт жаждал нас разделить, как и было уговорено. Несмотря на срыв экзамена, экзаменаторы уже поставили Артуру высший балл – а значит, потребность во мне как фамильяре отпала.

Своё приглашение на ритуал дракон прислал на бархатной карточке насыщенно-лазоревого цвета. На ней был выбит золотой номер этажа, затем номер комнаты в Форване, где остановился дракон.

Без этой карточки найти зачарованные покои дракона не представлялось возможным – это было одним из правил магической безопасности, окружавших фигуру столь древнего существа.

Но… Судя по всему, дракон заранее заказал в типографии кучу таких «визиток». И уже раздал их половине населения Гало – я видела такие приглашения и у Бориса, и кучи студенток, а Мэгги передала такое Аманде.

Безопасность волновала дракона меньше, чем развлечения.