Ум тронулся, господа! Аномалии мозга глазами нейробиолога

Отношения с родственниками отца, тем не менее, были испытанием. По воскресеньям вся семья отправлялась к бабушке по отцовской линии, иногда там были и двоюродные бабушки. И им непременно нужно было его обнять и поцеловать. «Мне в то время казалось, что нет ничего хуже ощущения липких слюнявых поцелуев, – говорил Джеймс, – и мне не нравилось, когда меня обнимали. Как будто меня поймали в капкан или посадили в клетку».

Ему было уже за двадцать, когда он начал осознавать, что его образ жизни отличается от того, который привычен большинству людей. Например, завести девушку. Под давлением социума он попытался, и это было для него непросто. «Сколько девушек примут такого парня, который может уйти и быть в одиночестве неделю? – говорил мне Джеймс. – Это же не отношения». Ситуацию усугубляло то, что он не любил прикосновений. Вся интимная жизнь должна быть регламентирована. «Ты хочешь всяких нежностей, отлично, если все это организовано и происходит в отведенное для этого время. Идем в кровать, делаем дело, все отлично. И больше меня не трогай».

Не то чтобы Джеймс был вообще против отношений, ему просто не нужна интимная близость. «Я совершенно не переживаю по этому поводу, учитывая, как сильно мне нужно одиночество. Платонические отношения мне вполне подходят. В них есть все позитивные стороны отношений, а негативных нет».

Даже в менее требовательных отношениях Джеймс осознает, что может все испортить. «Могу засмеяться не вовремя, прямо по Фрейду», – говорит он. Однажды они смотрели кино с друзьями, и Джеймс начал хихикать над чем-то на заднем плане. Это вообще не имело отношения к сюжету фильма. Но друзья это заметили. Они смотрели «Список Шиндлера». И его друзья подумали, что он смеется над евреями. Но Джеймс обратил внимание на что-то другое, незначительное. Именно так он и видит мир вокруг себя. Если снова обратиться к «Списку Шиндлера», это можно объяснить так: в этом фильме, почти полностью черно-белом, есть сцена, где главный герой, Оскар Шиндлер, видит девочку в красном плаще. Позже зрители видят красный плащ в куче тел. Наше внимание привлекает вспышка цвета. «Это довольно точная аналогия моего видения мира, – говорит Джеймс, – некоторые вещи как бы подсвечены. Я вижу их и наблюдаю за ними. Я сам не знаю, почему некоторые вещи вызывают такой особый интерес».

До того как ему поставили официальный диагноз (который Джеймс так не любит, «звучит так, будто у меня есть проблемы», – хотя он очень ценит работу психиатров), Джеймс долго пытался понять, почему он другой. Социализация вызывала тревогу, подавленность. Даже сейчас ему тревожно среди большого количества людей. Его интроспективная натура, тем не менее, помогла ему понять, кто он, и постепенно скинуть бремя чужих ожиданий. «Я обманывал себя, пытаясь соответствовать ожиданиям других людей, – говорит он, – это они меня не понимали».

Черты, которые Джеймс в себе открыл, – желание быть в одиночестве, трудности в выстраивании личных отношений, тревожность в ситуациях общения; и черты, присущие ему с детства, такие как неприятие объятий и поцелуев, – попали во внимание исследователей в начале 1940-х, когда слово «аутизм» впервые появилось в медицинской литературе.

* * *

«Аутизм» происходит от греческого слова autos, что значит «сам». В 1916 году швейцарский психиатр Поль Эжен Блейлер ввел этот термин для описания симптомов шизофрении – этот симптом описывался как «ограничение контактов с людьми и внешним миром, ограничение настолько радикальное, что при нем исключаются все, кроме самого себя».

Позже, в 1943-м, Лео Каннер, психиатр австрийского происхождения, директор Детской психиатрической службы при больнице Джонса Хопкинса в Балтиморе, написал труд, в котором употребил слово «аутизм» для описания состояния, с которым оно ассоциируется до сих пор. Это был достойный труд, детально описывавший наблюдение за одиннадцатью пациентами-детьми: «Фундаментальное… расстройство заключается в неспособности этих детей соотносить себя нормально с людьми и ситуациями с самого начала жизни. Родители описывали их как “самодостаточных”, “как улитка в раковине”, “чувствует себя счастливым только в одиночестве”, “ведет себя так, будто рядом никого нет”, “производит впечатление молчаливого мудреца”, “не может развить социальную осознанность”, “ведет себя как загипнотизированный”».

Каннер на основе своих наблюдений отделил аутизм от симптомов шизофрении, при которой отклонения от нормальных социальных взаимодействий начинаются в позднем детстве или даже во взрослом возрасте. Об этом новом синдроме Каннер писал: «Здесь мы наблюдаем с самого начала крайнее аутичное уединение, которое всегда, когда это возможно, игнорирует, закрывает ребенка ото всего, приходящего извне».

Идея оказалась очень своевременной, и Ханс Аспергер, австрийский педиатр, живший в Вене, независимо опубликовал годом позже сходное исследование, содержащее описание подобных случаев, где также использовал термин «аутизм».