Ум тронулся, господа! Аномалии мозга глазами нейробиолога

В его модели передний островок объединяет интероцептивные и экстероцептивные сигналы с сигналами о состояниях тела для создания «глобального эмоционального момента» один раз в 125 миллисекунд. Именно глобальные эмоциональные моменты дают нам целостное чувство личности, даже несмотря на то, что эти моменты существуют разрозненно. Как в кино: хотя на экране мелькают двадцать четыре отдельных кадра в секунду, мы воспринимаем их как единый континуум. Гиперактивный передний островок потенциально способен вырабатывать глобальные эмоциональные моменты все быстрее и быстрее, что приводит к субъективному ощущению растяжения времени. Как если бы высокочувствительная камера снимала сотни тысяч кадров в секунду, а мы бы потом проигрывали все в замедленном режиме, как будто время замедлилось. Крейг также утверждает, что передний островок, возможно, имеет буфер, удерживающий некоторые глобальные эмоциональные моменты: те, которые только что произошли; те, которые происходят прямо сейчас, и те, которые произойдут вот-вот. Если представить человека как серию глобальных эмоциональных моментов, то этот буфер подобен маленькому окошку, открывающемуся на несколько мгновений. Это все, конечно, недоказанная гипотеза, но идея близка к вопросу, обсуждаемому философами: существует ли личность или нет? Например, предположение философа Дана Захави о существовании минимальной личности предполагает наличие ментальной структуры, которая может удержать несколько моментов субъективного опыта – прошедших, настоящих и будущих, составляющих субъект опыта. Может ли эта ментальная структура располагаться в переднем островке? На этот счет есть любопытные наблюдения.

Если передний островок прогнозирует будущие состояния, то это объясняет другую общую черту у экстатической ауры и психоактивных препаратов, дающих чувство уверенности в промыслительном значении всего. Вспомним гипотезу прогностического или байесовского мозга, о которой мы говорили в контексте аутизма и деперсонализации. Идея заключается в том, что наше восприятие – это лучшая догадка нашего мозга о том, каковы причины наших ощущений, и о том, что мозг должен предпринять, чтобы минимизировать неожиданность и поддерживать тело в гомеостатическом равновесии.

Согласно этой гипотезе, островок является ключевой областью мозга, задействованной в прогнозировании наиболее вероятных причин различных внешних и внутренних сенсорных сигналов. Если прогностическая ошибка невелика, мы чувствуем себя хорошо; если она значительна, мы ощущаем тревогу. Тревога для мозга – способ заставить тело реагировать: что-то не так, нужно действовать. Но, как и все другое в мире, даже этот прогностический механизм может сломаться.

С одной стороны, это может привести к хронической тревожности и невротизму. В 2006 году Мартин Паулюс и Мюррей Штайн доказали, что хроническая тревожность является результатом расстройств функции переднего островка, как результат того, что он выдает прогностические ошибки с повышенной частотой. Пикар утверждает, что при экстатических припадках происходит прямо противоположное. Электрический шторм, который происходит в переднем островке, расстраивает прогностический механизм так, что прогностических ошибок происходит очень мало или же не происходит вообще. В результате человек не ощущает никаких проблем в окружающем мире, ему кажется, что все имеет смысл, вырабатывается чувство абсолютной уверенности в провидении.

Анил Сет считает, что эта гипотеза весьма жизнеспособна. «В некоторых случаях феноменология экстатических припадков противоположна патологической тревожности, – говорит он. – С одной стороны, чувство полного умиротворения и уверенности, а с другой – патологическая внутренняя неуверенность относительно всего, которая отражается на телесном состоянии».

Есть что-то зловещее в том, что эти ощущения безмятежности, обостренного самосознания, замедления времени также встречаются в описаниях мистических опытов. Пациенты Пикар с уверенностью приписывают своим припадкам религиозный смысл. «Некоторые из моих пациентов говорили мне, что, хотя они и агностики, после подобных припадков они понимают, как можно уверовать, потому что в них присутствует духовное озарение, – говорит она. – Возможно, что у некоторых людей, испытавших мистический экстаз, на самом деле были экстатические припадки».

Мы подошли к любопытному парадоксу: субъект испытывает обостренное осознание себя и окружающего мира, но при этом одновременно чувствует, что границы между ним и миром стерты, ощущая единство всего сущего.