Ум тронулся, господа! Аномалии мозга глазами нейробиолога

После процедуры Бартоломеи предложил своей пациентке удалить эпилептогенную ткань, но она отказалась. И все же ее опыт дал Пикар так нужные ей доказательства роли переднего островка в экстатических припадках. Пикар все более утверждается в мысли, что гиперактивность переднего островка вызывает ощущение блаженства, благополучия и обостренного самосознания.

Нейробиолог Анил Сет, исследователь из Университета Суссекса, предположивший, что прогностические механизмы мозга задействованы не только в восприятии внешних стимулов, но и стимулов внутренних состояний тела, очень впечатлен этой работой. «Тот факт, что прямая электрическая стимуляция островка вызывает подобные ощущения, удивителен и неопровержим», – говорит он. Свидетельством в пользу этого открытия также является тот факт, что островок неактивен у людей с деперсонализацией, которые «описывают мир, лишенный чувственной и познавательной реальности». Гиперактивный островок во время экстатических припадков вызывает обратный эффект.

* * *

«Однажды ясным майским утром я проглотил четыре десятых грамма мескалина, растворенных в половине стакана воды, и сел ожидать результатов». Так начинается необычайное приключение Олдоса Хаксли весной 1953 года, описанное им в книге «Двери восприятия». Хаксли принимал мескалин под присмотром психиатра Хамфри Осмонда (который «не исключал возможности, пусть и отдаленной, что войдет в историю литературы как человек, который свел с ума Олдоса Хаксли»). Впрочем, Хаксли с ума не сошел.

Букет цветов в вазе, которые Хаксли еще за пару часов до принятия препарата находил безвкусным, трансформировался в его восприятии. «В то утро за завтраком меня поразил живой диссонанс его красок. Но это больше не имело значения. Сейчас я смотрел не на причудливое сочетание цветов. Я видел то, что видел Адам в утро творения, – миг за мигом, чудо обнаженного существования». Когда же его спросили, нравится ли ему этот букет, он ответил: «Это просто есть».

Он понял, что его представление о времени и пространстве изменилось. «Пространство оставалось тем же, но оно лишилось господства. Ум был в первую очередь занят не мерами и местоположениями, а бытием и значением. И вместе с безразличием к пространству пришло еще более совершенное безразличие ко времени. «Мне кажется, его очень много» – вот все, что я мог ответить, когда исследователь спросил меня, как я ощущаю время. Много, но сколько именно – совершенно не важно… В действительности и до того, и в тот момент я воспринимал или неопределенную длительность, или нескончаемое настоящее, сделанные из одного непрерывно меняющегося апокалипсиса».

Осмонд ввел термин «психоделический» для описания эффекта от таких препаратов, как мескалин, псилоцибин и ЛСД («Увидеть рай, проникнуть в ад поможет этот препарат», – писал он Хаксли в ответ на его двустишие, сочиненное в попытке описать эффект от психоактивных препаратов).

Неудивительно, что эссе Хаксли так похоже на описания людей, испытавших экстатические припадки. Нейровизуализация у людей, принимающих психоделические препараты, такие как псилоцибин, также показала гиперактивность островковой коры и переднего островка. В двойном слепом обследовании пятнадцати пациентов обнаружилось, что прием аяуаски – психоактивного настоя, используемого в шаманских ритуалах на Амазонке, – вызывает приток крови к переднему островку, помимо других областей мозга.

Как при экстатических припадках, так и при приеме психоактивных веществ, одним из интересных эффектов является изменение восприятия времени. Вспомним, что князь Мышкин говорил о том, что «времени больше не будет», или как Закари Эрнст и Альберик ощущали, что время замедляется во время припадков. Бад Крейг может это объяснить.