Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве

Не подвергая сомнению достоверность подобного механистического представления о сознании, Брукс упускает из вида тот факт, что человеческие эмоции невозможно обнаружить с помощью каких-либо объективных физических средств; он просто утверждает, что человеческие эмоции, такие как грусть, состоят из различных нейрохимических веществ, циркулирующих в мозге. Если это так, рассуждает он, уровень такого чувства, как грусть, у роботов можно установить в качестве цифры в компьютерном коде.

Полагаясь на метафизическую идеологию, а не на подтверждающие ее эмпирические данные, Брукс провозглашает: «Люди состоят из биомолекул, которые взаимодействуют в соответствии с законами физики и химии. Нам нравится считать, что контроль в наших руках, но это не так». Из этого следует, что и люди, и роботы — состоим ли мы из плоти или из металла — по сути своей есть лишь коммуникабельные машины. Однако Лиджин Арьянанда, исследовательница в лаборатории искусственного интеллекта в Университете Цюриха, возвращает нас к эмпирическим фактам, которые не приукрашены метафизическими домыслами: «Каждый, кто говорит вам, что во взаимодействии между человеком и роботом робот что-либо „делает“, просто себя дурачит. Любые взаимодействия человека и работа происходят, потому что человек их предопределил»[216]. Ученые пока не нашли способа наделить робота сознанием — а если и нашли, никак не могут это сознание обнаружить. Очевидная причина в том, что у них нет какого-либо способа обнаружить сознание в человеке или в любом другом живом существе.

Истоки жизни и сознания до сих пор остаются научными тайнами — несмотря на весь прогресс в сферах генетики, нейрофизиологии, искусственного интеллекта и робототехники. Научное сообщество пока не договорилось об определении сознания, не имеет объективного научного способа его измерять и не знает, каковы необходимые и достаточные причины для его порождения. Уильям Джеймс отмечал этот уровень научного неведения о природе умственных явлений больше ста лет назад, и с тех пор, пребывая под властью допущений механистического материализма, мы мало продвинулись вперед. Что упускалось из виду во всех исследованиях на эту тему за прошедший век? Взгляд на то, как мы переживаем свои тело-ум, от первого лица. Именно на основе множества веков подобных эмпирических данных — а не преданности метафизическим догматам и надеждам на будущие научные прорывы — и сформировались буддийские описания жизненной силы и происхождения сознания.

Будда обобщил дух созерцательного скептицизма следующим образом:

Не опирайтесь на то, что неоднократно слышали, на традиции, на слухи, на то, что содержится в писаниях, на домыслы, на аксиомы, на ошибочную логику, на предубеждения относительно понятия, которое обдумывали, на кажущиеся способности других и на мысли «Этот монах — наш учитель»… Когда вы сами знаете: «Это вещи благие, это вещи, не заслуживающие осуждения, это вещи, которые восхваляют мудрые, — если за них браться и им следовать, они приведут к благу и счастью», — вступите в эти вещи и пребывайте в них[217].

Философский скептицизм