Ум во благо. От добрых намерений – к эффективному альтруизму

3. Насколько надежны доказательства эффективности каждой программы? Какие имеются фактические данные о каждой из проводимых организацией программ? Проводились ли исследования, показавшие, что конкретная программа эффективна? Насколько строго организация следит за успехом своих программ и анализирует их?

4. Насколько успешно реализуется каждая программа? Продемонстрировали ли руководители организации успех в других областях? Является ли организация прозрачной? Признает ли она сделанные в прошлом ошибки? Каким альтернативным организациям можно пожертвовать деньги? Имеются ли веские причины полагать, что эта организация лучше остальных?

5. Нуждается ли организация в дополнительном финансировании? На что пойдет дополнительное финансирование? Почему другие благотворители еще не дали организации столько денег, что лишние ей уже не понадобятся?

Эта схема позволяет объективно оценить пользу, приносимую благотворительными организациями, не прибегая к такому негодному критерию, как накладные расходы. Каждый аспект я поясню, сравнив GiveDirectly и Development Media International.

Чем занимается благотворительная организация?

Вопрос может показаться лишним, однако нередко то, что люди думают о деятельности организации, в корне отличается от того, чем она занимается на самом деле. Например, я с удивлением обнаружил, что многие медицинские организации в развивающемся мире тратят лишь малую толику своих фондов на исследования, хотя именно на исследованиях они делают акцент в рекламе и на сайтах. American Cancer Society тратит[183] 43 % средств на поддержку пациентов, 21 % – на профилактику, 14 % – на диагностику и лечение и лишь 22 % на исследования. Ассоциация ALS (прославившаяся флешмобом с обливанием ледяной водой) тратит 41 % на общее и профессиональное образование,[184] 24 % – на обслуживание пациентов и 35 % – на исследования. Само по себе это не причина отказывать им в пожертвованиях и вовсе не говорит о том, что организации неправильно занимаются рекламой, но вы оценивали бы их иначе, зная, что пожертвования идут на поддержку многих программ, а не только на исследования.

Выше я рассказал, чем занимаются GiveDirectly и DMI. Теперь уясним, насколько хороша каждая из этих программ.

Насколько затратоэффективна сфера действия каждой программы?

Мы хотим оценить, чего добивается благотворительная организация с помощью некоторой суммы пожертвований, поэтому нам следует всегда заострять внимание на затратоэффективности, а не просто на эффективности. Организации А и Б могут быть эффективны в раздаче глистогонных препаратов (то есть успешно их распространяют), но если организация Б делает это за полцены, пожертвование принесет вдвое больше пользы.

Первый шаг в оценке затратоэффективности заключается в выяснении того, сколько конкретная благотворительная организация тратит на одного получателя помощи. Например, доставка надкроватной сетки, которая защищает в среднем 2 детей в течение 2 лет, стоит 6 долларов. Следовательно, защита ребенка в течение года стоит 1,5 доллара. Перевод 90 центов человеку, живущему в нищете, обходится GiveDirectly в 1 доллар. Просветительские кампании ежегодно обходятся[185] DMI в 40–80 центов на радиослушателя. Однако следует выяснить, как эти суммы конвертируются в благополучие людей. Они еще не говорят, кто приносит больше пользы: GiveDirectly или DMI. Чтобы это выяснить, надо оценить, как их программы в действительности влияют на жизнь людей.

Относительно GiveDirectly первый вопрос очевиден: что делают получатели переводов с деньгами?[186] Если они тратят их на образование, это очень хорошо, а если на наркотики и алкоголь, это плохо. Эксперты выяснили, что наиболее часто эти денежные переводы используются для покупки имущества (как правило, скота) или замены соломенных крыш на железные. Получатели тратят на имущество в среднем 39 % полученных денег. Эти приобретения дают очень большую отдачу: до 14 % в год минимум в течение семи лет.

Переводы также имеют несколько менее осязаемых эффектов. Согласно имеющимся сведениям, у получателей переводов повышается субъективно ощущаемое благополучие, они реже голодают, растет женская эмансипация. При этом значительного улучшения состояния здоровья или роста уровня образования за изученный период не отмечено.