Ума и Ангуш – двое нас

Князь Кубрат по приезде поручил друзей своему дяде, главному князю Батбаю, который правил от имени кагана и возглавлял войска, как охранявшие столицу, так и передвигавшиеся по степи для поддержания порядка. Только главный князь после изъявления покорности и очищения огнём имел право садиться рядом с каганом на трон и вершить дела. Распоряжаясь всеми податями, Батбай содержал на жаловании 10 000 всадников.

Первое время Ума и Ангуш несли дозор в городе. В свободное время они любили гулять, раздвигая широкими плечами толпу, по восточной его части. Там располагались рынки и бани. В раскрытых лавках виднелись диковинные товары: меха выдр, белок, чернобурых лисиц, янтарь, греческие кувшины и вышитые золотом ткани, славянские мечи, а рядом – скованные славянские невольники. Удивительные люди встречались в этой части города. Однажды друзья познакомились с болгарским купцом, который путешествовал далеко на север. Там он торговал с племенем югра, живущим на побережье Моря сумрака. Он отвозил туда соль и лезвия мусульманских сабель. Купец утверждал, что при помощи этих сабель югра ловит в Море сумрака рыб величиной с гору.

Когда наступила весна, друзья отправились в свой первый поход против печенегов, пытавшихся прорваться на хазарские территории. Поход был удачным для Ангуша. Он сумел отличиться не только в глазах своего непосредственного командира Манахема, но и самого главного князя Батбая. Юноша стал владельцем захваченной у противника кибитки, четырёх коней и шести пленников. Уме повезло меньше. В самом начале одной из битв его тяжело ранили в голову. Ангуш возил его за собой в кибитке и кормил его лошадь. Когда войско вернулось в Итиль, Ангуш послал своему деду в подарок несколько ковров, большой медный котёл и мешочек серебряных дирхемов, чтобы прикупить скота. От имени Умы он отправил его старшему брату ковёр и серебряное блюдо.

Хотя Ангуш отличился на войне, повышения ему не последовало. Однажды, когда рядом никого не было, к молодому воину подошёл его командир Манахем и сказал:

– Храбрости тебе не занимать, а вот сообразительности не хватает. Или ты хочешь всю жизнь пробыть простым воином?

– Нет, как и все, я хочу добиться славы, почёта и богатства.

– Если ты будешь вести себя так, как вёл до сих пор, то не видать тебе богатства, а также всего остального.

– Что же я делаю не так?

– Разве ты не видишь, Ангуш, какую веру исповедует каган и большинство знати? А какую исповедуешь ты?

– Дед мой учил меня поклоняться небесному владыке Тенгри – хану и священным дубам, которым приносил в жертву коней.

– Ещё при прежнем кагане Булане наизнатнейшие князья по примеру своего владыки приняли иудейскую веру, а идолопоклонничество было запрещено. Если ты не примешь новую веру, то самый слабый и трусливый из воинов, исповедующий её, всегда будет впереди тебя, – предупредил его Манахем.

В глубокой задумчивости Ангуш пришёл к Уме и пересказал ему разговор с командиром.

– Если ты не послушаешь его совета, то вернёшься домой старым и больным, будешь жить в старой юрте, как дед Элчи, – сказал Ума, всё ещё болевший, а потому лежащий на тёплых войлоках.

– Тенгри – хану я молился с самого детства, – возразил Ангуш, хмурясь.

– Продолжай ему молиться во всём, что касается домашних дел, а во всём, что касается войны, молись иудейскому богу. Он, видно, сильнее, иначе каган не стал бы поклоняться ему. Может быть, начни я ему молиться раньше, не кончилось бы для меня всё так плохо.

– Ты прав, – согласился Ангуш. – Батбай и Манахем молились иудейскому богу, и он послал им победу над печенегами. И всё же…

Ума сразу решил переменить веру. Для него была невыносимой мысль, что он когда – нибудь вернётся больным и нищим в дом старшего брата. Ангуш несколько дней сопротивлялся, но лишь до тех пор, пока не увидел в одной из лавок красавицу Чичак, выбирающую ткань в окружении служанок и охраны. Отец её, князь Кубрат, тоже придерживался иудаизма. Молодой воин понял, что если он не переступит через себя, то навеки распростится не только со всем, о чём он мечтал, но и с ней, своим самым сладостным сном. И он сдался.

Благодаря болезни Умы друзья так сблизились, что не хотели иметь личных вещей. Они ели из одного котелка, а на чаше для питья заказали сделать надпись: «Ума и Ангуш – двое нас».

Когда наступила зима, отряд Манахема стал разъезжать по окрестностям, поддерживая покой и порядок. Бледное око солнца выглядывало из серых туч, провожая отряд. Снег скрипел под ногами коней. Из ртов людей и из ноздрей коней шёл пар. На волосах и гривах застывали сосульки. Иногда из-под самых копыт выскакивал заяц и, высоко подпрыгивая, уносился прочь, если не становился жертвой быстрой стрелы. Когда зиму сменила весна, а в степи расцвели адонисы, пошли слухи, что Манахем впал в немилость, а потому его отсылают собирать дань на север – в славянские земли. О причинах немилости никто так толком ничего и не узнал, а весть о поездке подтвердилась. Похода в ближайшее время не предвиделось, а потому друзья были рады побывать в новых местах. Остальные воины отряда тоже не печалились.