Ума потуги и порывы сердца

В чём прелесть тяжкой ноши угнетённых,
В любви стыда грехом клеймённых,
Изобразят красиво жалкую ущербность,
Везде создав необходимую размерность.

Раскинут воплей диких жалобную стену,

Явившись ангелом на опостылевшую сцену,
Расскажет лидер духом нечестивых
Свои мечты в кривляниях слезливых.

Бесстыдство разорит сердца из тлена,

Предавшись власти угнетающего плена,
Пойдут вершить расправы глупые невежды
По воле пёстрой извращающей надежды.

Трон не пустует, он убожеством захвачен.

Яд горький эликсиру будет равнозначен.
Им не целить миры кровавыми дождями,
Укрывшись сильными беспечными вождями.

Пускай пройдут года, века, тысячелетья.

В эпоху мира или эру лихолетья
Всегда найдётся грешник с целью важной,
Великой сутью и мечтой отважной

Кто встанет на защиту целей благородных

Сердец покорных, слабых, несвободных,
Заполонит пустыни душ в раскаянье глубоких
Пороками простых и взглядом одиноких.

Как жить, приняв на обезличенную веру

Любви и страсти пошлую манеру?
У тех, чьи помыслы в тщеславии жестоки,
Не взять похабности и смелости уроки.

Всегда дурман, всегда лишь бархатные маски,

Изменчивые в цвете и текстуре краски.
Ладони, жадно обнимающие бренность
Тел смертных и тщедушия отменность.

Им покорятся многие древнейшие народы,

Склонятся сильные убожеством уроды,
Копьё вонзят в истерзанную болью спину
Пророку, человеку, херувиму.

Не будет то концом бессчётнейших страданий.

В молчании ревут и жаждут содроганий.
Юнцы провозглашают и желают боли,
Не видя ужасов им предстоящей роли.

Царит обман, фальшивое веселье,

Заменит тишину упрямое похмелье,
В котором человек теряет ума ясность,
Познав в стремленьях собственных напрасность.

Пути иные есть, они ещё открыты

Пред всяким, чьи прелестные ланиты
Останутся чисты от злобы проявленья,
Даруя власть погибели и сотворенья.

Очи

Явись на свет, источник дикой страсти,
Над чем нет у воителя жестокой власти.
Склоняешь пред собой святых и палачей,
Даруя силу ночи тысячам очей.

Пылают, жрут судьбу своим сияньем,

Пронзают души обликом мечты и очертаньем.
Обманчивы в орбитах из тревоги,
Как часто вы бываете горды и строги.

Вы те, кто уязвляет сердца жилу,

Открыв свой блеск пылающему миру.
Потухнете, став зеркалом пустынного проклятья,
Даруя миру долгие, но смертные объятья.

Заложники красот дурманящей фигуры,

Вы более не часть весёлой авантюры.
Искра, что прежде своё место знала,
Разила, путала, повелевала.

Теперь же голубое станет серым,

То, что черно, предстанет белым.
И лишь мечта увековечится однажды,
А обстоятельства подобного неважны.

Благодать