Ума потуги и порывы сердца

Был человек, желающий ответа,
Существовал гордец, не принимающий совета.
Он был один, ему было подвластно
То, что для глупых мерзко и опасно.

Шагая смело, не бросая назад взгляды,

Чудак, не замечая, извлекал разящие тирады
О жизни, смерти, суете постыдной,
Величьи, горе, немощи обидной.

И, к удивленью очень многих

Господ решительных и строгих,
Шут был представлен в высшем свете,
Удача дерзкая за то была в ответе.

Круг замыкается, все люди смотрят странно,

Толпа кружит, преследует, теряется спонтанно.
В оковах общества фальшивых масок
Простолюдин не замечает ярких красок.

Чужой для всех, как зверь, колючий,

Расправил стан упрямый и могучий.
Понять нет сил, побег позорный невозможен,
К конверту кнут приличия приложен.

Для всех иных то честь и земли рая,

А для него – толпа развратная, пустая
Улыбок своды не взимают ласки плату,
Намёки пошлые готовности к разврату.

Цветы украсят праздник на мгновенье,

Но позже только смерть прекрасных, лицезренье
Людей в цепях из угнетающего страха,
Восставших из могил раскаянья и праха.

Вонзает око меч, исполненный печали,

Любовь с монетой праздно обвенчали,
Где суть их понимания и знанья
В корысти, злобе, стонах содроганья.

Цепляясь за последнюю и слабую возможность,

Проворно переждав сковавшую тревожность
Путь устремил к напиткам, где сокрыта
Вся боль и радость, что была разлита.

Опустошив стакан, другой прождал спокойно

Минуты две и выпит был пристойно.
Ускорилось теченье времени, что обветшало.
"Интеллигенту" совесть больше не мешала.

А позже к месту объявили танцы.

Происходившее сумеют описать лишь стансы.
В движеньях смел, развязен без причины —
Искусство пьяного сочли достойным чертовщины.

И удивленью публика найти сумела меру,

Подсунув грязную медаль столь удалому кавалеру.
Шептались, спорили, безудержно вопили,
Все о кутиле страстном долго говорили.

Какой сюрприз являл собою скромник по призванью,

Рождая сотни сплетен, чуждых ожиданью,
Слова тот щёголь подобрал весьма удачно,
Ничто из сказанного не было невзрачно.

Итогом фразы становилась мудрость,

Что удивительно, ни скука, ни занудность
Не рвали его сердце дико.
Всё было весело, ничтожно и велико.

Когда миры усталые пронзали очи,

Когда закат предвестником был ночи,
Очарованьем гибельным манил робеющие губы,
Мгновеньем позже утихали стонов пламенные трубы.

Лишь минул год, и он уже опрятен

И многим люб, радушием приятен.
Любимый гость, чьи речи жадно поглощают,
Его же связями и нежностью прельщают.

По сплетням – трижды разведён и дважды коронован,

По слухам – схвачен, изувечен, арестован,
По домыслам – всё вместе в одном человеке,
Война и мир в терзающем нас веке.

Желанный гость, пусть и без состоянья,

Он вторил душам без таланта и призванья,
Проникнув в глубину, объяв смиренно
То, чем дышали люди долго, вдохновенно.

И снова речь, и снова слово,

Всё для того доступно и готово.
Час тишины, рассказ нетленный
Умчался, словно отблеск молнии мгновенный.

Гипноз ли, колдовство, мечтанья,

С основой мира жаждет сочетанья
Тот, кто услышит окрыляющие речи,
Довольствуясь мечтой почившего предтечи.