Umbra (СИ)

Медленно, торжественно вышагивают они по улицам этого города, их лица бледны и бесстрастны, как у статуи. Они безымянны и безлики, их взгляды смотрят в глубь, в самую суть. Все собравшиеся здесь короли преклонили перед ними колена, ибо боги не ведают ни чинов, ни титулов, ибо для них все смертные лишь муравьи, копошащиеся в своем маленьком материальном мирке.

Впереди всех идет Верховная Жрица, чья покровительница — Первородный Жнец. Бритая голова её бела, как камни мостовой. У неё была горделивая осанка и торчащие кости. Она словно ходячий скелет, глаза её впалые, а губы бледные. Одежды её белые, подол платья волочится за ней. За Верховной Жрицей идёт Верховный Библиоткарь, жрец Хранителя Знаний. В руках он несет книгу, покрытую пылью. Священную книгу. Сочинения первого жреца, написанные на мертвом языке. До сих пор её до конца не расшифровали. Кое-где текст размыт слезами. На страницах пятна крови. Говорят, в длительной агонии первый жрец выводил букву за буквой, собирая остатки разума. Рядом с Верховным Библиотекарем идет ещё молодая девушка, Любящая, жрица бога любви. Она единственная, чьи губы тронула едва заметная улыбка. Самая юная и самая здоровая на вид. С собранными наверх волосами в узел. И розоватыми губами. Если чуть приглядеться, то в её глазах застыло то выражение, которое обычно у пьяного человека. А её лицо какое-то застывшее. Тянется, тянется вереница жрецов. Мудрость и силу разных богов они хранят, одеты они в белые просторные халаты, несут в руках атрибутику своих богов.

Любящая взобралась на помост и раскинула руки, оглядывая толпу внимавших её людей.

— Этой ночью мы собрались здесь, забыв все войны, распри, вражду. Ибо отныне и до рассвета вы не короли и подданные, не аристократы и нищие, не сильные и слабые. Этой ночью вы забыли о своей национальности, своей силе, своём положении, своей расе. Не посмотрит один на другого с ненавистью и не возжелает смерти другого, ибо это ночь перемирия и любви. Этой ночью мы не чины, не имена, не народы и не расы. Мы — дети богов, и сердца наши и дыхания едины. Этой ночью мы собрались, дабы восславить богов и их творения и подарить Вселенной свою любовь, как боги подарили нам свою. Мы прославляем Природу как храм истинной чистоты и гармонии. Мы прославляем Расы, ибо сильны они духом и хранят два начала, ибо они шедевр, созданный богами. Мы прославляем тварей живых, но неразумных, ибо они дети природы и наши младшие братья и сестры. Мы прославляем все живое и неживое, небо, солнце и землю, ибо во всем есть Боги. Мы прославляем саму любовь, ибо это подарок Богов!

— Славься, любовь! Славьтесь, боги! — кричали все столпившиеся хором, кроме безмолвных фей.

И запела толпа гимн мира, в котором пелось о зеленых полях, высоких горах, лесах, морях и океанах, степях, пустошах и долинах, о заснеженных просторах и пустынях, о небе, о ветре и пламени.

— Подумать только, — покачала Ангуль головой, — Сегодня ночью они словно один организм. А завтра всё будет как всегда, и войны и ненависть продолжится. Завтра утром короли снова станут королями, а нищие — нищими. Они ведь верят в разных богов, как же так?

— Просто полное познание божественной природы невозможно, и конфликты на религиозной почве не уместны. Так что все мы правы и в то же время неправы. Ты заметила, что у богов нет имен? Имена им придумали мы, простой народ. Жрецы не пользуются ими, ибо считают, что имя — это мирское.

Короли и королевы склонились. Ангуль впервые увидела свою императрицу, Ахель. Она недавно взошла на трон, но уже наделала шума. У неё были черные волосы с крупными волнами и вуаль. В ней чувствовалась горделивость и усталая мудрость. Красная юбка вздымалась при каждом движении, побрякушки трещали. Королева Эстрая была её полной противоположностью, воплощение Севера. Могучая, широкоплечая, в простой шерстяной тунике и бриджах. Но её лицо было воинственным, неистово решимым, а глаза холодно поблескивали, серые, словно лёд. Император Подзвездной Империи был черноволос, косоглаз, высок и худ, и каждое его движение было выполнено с изяществом и лёгкой брезгливостью. Его губы были поджаты, он весь был разодет и разукрашен, словно кукла. Утонченный. Надменный. Король Анлоя, столицей которого был Керьон, выражал смирение и скуку, всё его лицо как бы говорило: «заберите меня отсюда». Король горных эльфов в кои-то веки присмирел, и его лицо было кротким. Рядом с ним король лесных эльфов, кудрявый и пузатый, тихонько усмехался. Королева големов неуклюже склонилась, глядя вниз. Король и королева эльфов (хотя я подумала, что это близнецы) не летали, они были на земле, без сопровождающего их мальчишки. Король гномов оперся на свой топор и глядел на жрицу с недоверием и даже в какой-то степени укором. Королева русалок в воде просто опустила голову.