Umbra (СИ)

Я тонула в мягкой постели и смотрела в звёздное небо, видное через большое окно. Скоро это небо затмится новой войной, очередная битва вспыхнет, молодые маги пойдут умирать непонятно за что. А видела множество битв и все они были одинаковыми. Две армии схлестнулись в кровавом поцелуе, скрестились магические кинжалы, вспыхнули заклинания и полилась рекой кровь. Трубят маги боевые песни, идут на верную смерть за освобождение страны, за защиту своей семьи и друзей, за мир. И падают они замертво на землю. Тихо пробираются сквозь ряды целители, и умирают, не успевая долечить очередного беднягу, умирают, защищая другого человека, и они так и не узнают, что умерли-то зря и никого не спасли. И вот мы падаем духом, и кто-то, едва держась на ногах, опираясь дрожащими руками о землю или камень, дрожащим, нетвердым голосом, из последних сил, поёт гимн. И его остальные подхватывают. И снова, и снова мы бьёмся, и расходимся, дабы зализать раны и схлестнуться вновь. Все говорят: за освобождение, за ресурсы, за мир, но на деле-то они бьются ради битвы и убивают ради убийства. Если убрать все благородные мотивы, то останется обыкновенная бойся, мясорубка. Война помогает выплескивать людскую злобу и ярость, годами копившиеся в них. Люди теряют остатки человечности, и я вижу не лица, а лишь хищные оскалы и горящие бешенством глаза. А я лишь хожу и собираю витающую в воздухе ярость, ненависть и ауру смерти. Когда другим плохо — мне хорошо. Когда мне плохо — мне хорошо. Когда другие слабы — я сильна. Когда другие умирают — это прибавляет мне года. Ненавидьте меня, и я буду купаться в вашей ярости. Умирайте, и я не протяну вам руку помощи — я увязну по шею в вашей крови и не дрогнет моё сердце, будь ты стар иль млад. Тогда почему, когда я вспоминаю угасающий взгляд отца и Лесхо, ледяное прикосновение замершей руки Умбре, предсмертный крик детей и упрямо сдвинутые брови матери и блеск слез в её глазах, я чувствую, как внутри меня бездна раскрывает свою пасть, грозясь засосать всё? Отчего, когда я вижу кудрявую черноглазую девушку или парня, мне хочется, чтобы он исчез и не вызывал смутные образы, пытающиеся всплыть из моей памяти? Отчего, отчего мне хочется пронзительно кричать?

— Потому что ты по-прежнему всё та же, — услышала я знакомый голос, — Ты 9 раз умирала и 9 раз возрождалась, но не хватит и тысячи смертей, чтобы убить маленькую и трусливую Ангуль.

Я почувствовала, как начинаю проваливаться вниз. Ниже, ниже, глубже, темнее. Мир демонов. Мир теней и обмана.

— Когда ты наконец оставишь меня в покое? — сдавленным голосом сказала я.

— О, никогда, трусишка. И ты это знаешь. Однажды твоя хватка ослабнет и я получу тебя всю.

— Говоришь, я не изменилась? Хе-хе. Я ведь убила множество людей.

— И по ночам ты слышишь, как они шепчут твоё имя. Ты глядишь вновь и вновь в эти угасающие мёртвые глаза, и страх щекочет тебя, а ужас дышит в затылок.

— Отвали. Я не желаю тебя слушать. Ты всего лишь тень, и я смогу тебя приструнить.

— Тьма твой дом родной и храм, а ужас твой возлюбленный. Такова твоя расплата. Взойдя на алтарь, ты подписала договор о смерти и отречении.

— Заткнись.

— Но ведь оно того стоит, не правда ли? В твоих ногах легионы тёмных сил и тени падают замертво, сраженные тобой. Чем хуже другим, тем лучше тебя, и их слезы — нектар твой, и твои ланиты не покроются морщинами. Ты до самой смерти останешься юной и прекрасной, подобно эльфам…

— Закрой пасть.

— Знаешь, что я тебе скажу? Боги покинули нас. Врата их садов заперты и заросли сорняками.

Она с силой надавила на меня. Я стала задыхаться. Мои кости затрещали.

— Просто расслабься и не сопротивляйся. Зачем тебе жизнь с её страданием и бесконечной беготнёй? О, люди такие мелочные. Мы, тени, всё про вас знаем. Давай пойдем туда, где покой и уютная тьма. Вернемся в свою колыбель. И заснем в вечной тишине. Покинем бурю времени.

Я с силой отбросила её назад и попыталась выбраться, но лишь ещё гуще увязла. Какое-то время я барахталась в вязкой тьме, но потом перестала сопротивляться. Мне стало всё равно, куда меня занесет. Может, так лучше. Ничто не держит меня там, в этой материальной суете.

— Надо же, не ожидал, что ты сюда заберешься… Видимо, тьма и впрямь твоя стихия.

Я лежала на зеркальном красном полу. Стены и потолки уходили вдаль, их было не видно, розоватый туман окутывал местность. На куче окровавленных тел сидел император, одетый в сверкающую чешую. Его прямые блестящие волосы развевались на ветру. Он внимательно изучал меня раскосыми черными глазами, его крохотные губы изогнулись в клыкастой ухмылке.

— Здесь ты ещё моложе. Вылитое дитя.

Я поднялась на ватных ногах и исподлобья взглянула императору в его чернущие глаза.

— Где же твоя охрана? — я криво усмехнулась, — Или жизнь великого императора так дёшево стоит?

Лицо его исказилось в гримасе ярости.

— Ты обошла её, девка, — сплюнул он, — Не представляю, как, но обошла.

— Повелитель?

К нам прибежали несколько парней-кочевников. Они были увешаны клыками и черепками.