Умереть, чтобы проснуться

По словам ангелов, они только советовали мне, как надо поступать, чтобы моя жизнь была достойной и полноценной. Следовать или не следовать их наставлениям — зависело лишь от меня. Но они общались со мной всегда, когда я нуждался в них. С тех пор как во время операции я пересекся с духовным миром, медитация возвращала меня обратно, и я встречался с ними. Они с готовностью отвечали всегда, когда я хотел. Но они лишь наставляли и вдохновляли. Никто не принуждал меня подчиняться, это не было приказом.

Вкратце наставление было таким: не совершай поступков, губительных для твоего духа. Относись к своему физическому телу как к святыне. Уважай мнение других. Люби близких и ближних, как самого себя. Впрочем, как сказал Михаил, я был волен не выполнять их наставления, потому что являюсь человеком со свободным волеизъявлением.

«Многие предпочитают не следовать нашим советам», — сказал Рафаил.

«Слишком многие», — согласился Михаил.

Рафаил уверил меня, что если я последую их наставлению, ниспосланному во время ОСП, я помогу и другим найти свой путь. И даже больше.

«Ты тоже найдешь свой путь».

Глава 18 Что дальше?

Беседа с ангелами о наставлении облегчила мне душу. Я понял, что моя жизнь не предопределена, и никто не принуждает меня идти на перемены, о которых сообщили духовные существа, повстречавшиеся мне. Вернее говоря, их наставления были не приказами, а советами.

Я был свободен делать все, что хочу. Свободен!

Эта идея реализации свободной воли подсказала мне: ошибки, которые я до сих пор совершал в жизни, не были запрограммированы, чтобы преподать мне урок. Я осознал, что моя интуиция и отношения с уважаемыми мною людьми и были всегда тем самым ценным наставлением. Некое наставление, но со знаком минус, я получал также от тех, кто запутался в жизни, когда испытывал на себе последствия ошибочных решений других или резкую критику, и вносил коррективы в мой путь. Например, многие сказали бы, что с того дня, когда я понес отцовское наказание, во мне сформировалось стойкое убеждение, что никто и ничто не имеет права меня оскорблять или наказывать.

Моя память сохранила яркое воспоминание о еще одном похожем событии — оно стало важнейшим в моей юности.

Через четыре недели, как мой отец стал со мной заниматься, мать пошла в школу на родительское собрание. Учителя отзывались обо мне отнюдь не лучшим образом. На собрании моя мать выразила надежду, что однажды я стану врачом. Директор презрительно рассмеялся. Громко и сердито он сказал ей: «Вы действительно думаете, что ваш сын сможет когда-нибудь стать врачом?»

Это публичное унижение настолько возмутило и расстроило мою мать, что она расплакалась. Я сидел рядом и пришел в ужас от ее реакции. Я знал, что директор не ошибается насчет моих шансов поступления в мединститут. Очевидно, что в те годы моей жизни успехи вели меня путем, противоположным медицине. Но я понимал, что унижение моей любимой матери — это совершенно непростительный поступок с его стороны.

В тот день, после негативной оценки директора, я решил, что обязательно выучусь на врача, что моя мать никогда не услышит обо мне ничего плохого. Мне было шестнадцать лет, и мои оценки были ниже средних, но я решил, что исправлюсь, и однажды мать увидит мой медицинский диплом.

К семнадцати годам я получил предложения от двух мединститутов и стал учиться в Нью-Дели.

Моя беседа с ангелами о наставлении помогла понять, что ни одно из этих событий не было предопределено. Нет, в моем желании добиться успеха в жизни воплощалась моя свобода воли. Вдохновляясь размышлениями о правильном применении свободы воли, я был готов к наставлениям духовных существ.

И как только я дал свое согласие, так тут же все завертелось.

На этой неделе анестезиологи нашей больницы обедали и говорили о делах. Каждые три месяца, согласно традиции, мы собирались в отдельном зале лучшего мексиканского ресторана в городе. Пока мы смаковали «маргариту», один из наших коллег выступал с неофициальной презентацией финансового отчета за предыдущий квартал. Нас интересовала только бухгалтерская сводка — сколько денег заработал каждый из нас, о чем выступающий всегда упоминал в первые тридцать секунд своего выступления. Далее мы слушали вполуха, поскольку подсознательно уже прикидывали, на что потратим доходы, которые текли в нашу жизнь рекой.

Так было и на этот раз. Мы расселись за столом и радостно слушали, как ведущий объявляет о превосходных финансовых показателях за квартал. Когда он закончил свое выступление и все принялись заказывать блюда, я взял слово.

Мои ладони вспотели, и, похоже, у меня был крайне встревоженный вид, потому что пара врачей, без умолку болтающих на всех презентациях, тут же умолкла. Тишина всегда раздражала меня. Я уже говорил, что не люблю публичных выступлений, а учитывая, что я собирался объявить о своем решении — уволиться с работы в силу духовных соображений и желания стать целителем, — я занервничал больше обычного.

Я откашлялся.