Умереть на рассвете

… К дому подходили со стороны заброшенного кладбища, где сотню лет хоронили рабочий люд. Ни гранитных склепов, ни скорбящих ангелов, понятное дело. Холмики расплылись, сравнялись с землей, от крестов и оградок осталась одна труха. Еще немного — и деревья с кустами превратят заброшенное кладбище в еще одну рощу. Может, оно и не хуже. Будет куда погулять выйти.

Дом, облюбованный Косым и его бандой, прозывался "поповским". Почему "поповским", Иван не знал. В те времена, когда он был лейб-гвардейцем, здесь обитал кто-то из полицейских чинов, призванных надзирать над рабочей окраиной. Верно, был он из поклонников старины — деревянные стены покрашены под кирпичную кладку, как Петровский домик.

Команда Пантелеева шла гуськом, словно волки. Впереди Иван (дорогу проверил, когда разведку вел), потом атаман с комиссаром. Замыкающими брели двое крепких парней, отысканных Леонидом. Как их звали, какие претензии к Косому, Николаев не спрашивал. Ежели для одного дела, сойдет и так, а коли примкнут к команде, тогда и познакомиться можно.

Что делать, кому и где встать, было обговорено заранее. Да что там, Иван даже планчик набросал — вот дом, вот забор вокруг дома, туточки главный вход, а тут задние ворота. Верно, раньше из них скотину выпускали на задний двор, а теперь все кустами поросло — в этом месте кустики обрезаны, чтобы тайному выходу не мешали.

Молодцы, предусмотрительные. Вот тут один и встанет. Или нет, не управиться одному, если все сразу наружу ломанутся. Пусть двое. Значит так, парни. Напротив дверей не стойте, могут сквозь двери выстрелить. Что делать — знаете. Если кто живым из дома уйдет — не обижайтесь… Остальные — за мной. Теперь встали вдоль стеночки, не торопимся, не шумим, я вперед пойду. Часовой должен быть у забора. Ага, есть часовой. Вернее, был… Ножик бы не забыть забрать, хороший ножик. Теперь разбираем бомбы, по две. Не забыли, что чеку надо вынимать? А прежде чем чеку выдернуть, заглушечку надо снять. Ну, не обижайтесь, это я для порядка. Значит, комиссар, ты спереди, с фронта, мы с атаманом с флангов. Ну, буду считать до трех. Как бросите, отскакивайте подальше и падайте. Домик крепкий, стены не разнесет, а куда взрывной волне деваться? Конечно, на волю через самое слабое место, вышибая стекла. Мало ли…

Иван опасался, что кто-нибудь из метателей промажет и бомба, вместо того чтобы влететь в окно, отрикошетит от стенки. Добро, если успеют перехватить и кинуть подальше, а если нет? Но все обошлось.

Бабахнуло знатно, словно снаряд со шрапнелью рванул.

Шесть ручных гранат для одноэтажного домика многовато. Хватило бы и трех. Да что там, будь Иван уверен в своих товарищах (не так, чтобы нэпманов на понт брать, а как на фронте, плечом к плечу), хватило бы всего пары. Открыть дверь, закинуть первую гранату, подождать, пока не рванет, перебежать через сени, открыть двери в саму избу. Вторую бомбу лучше не бросать, а запустить перекатом по полу. Ну а потом заскочить и перестрелять уцелевших. Если кто и остался живой, не контуженный и не раненый, в первые пару минут он не боец. Но рисковать Иван не хотел. К тому же деревенский дом — это не городская квартира. В деревенском доме имеется такая штука, как русская печь, — не крепость, конечно, но от взрыва и осколков убережет.

Вокруг дома сразу же стало жарко. Но слышно лишь треск пересушенных бревен, шум пламени. Неужели всех положили? А если не слышно криков, никто не пытается выскочить наружу — значит, всех! Словно в ответ, с заднего двора сухо затрещали выстрелы. Один, второй, третий, четвертый… Кто-то уцелел. Но к тому времени, пока Иван с остальными прибежал к задним воротам, там все было кончено. Один из парней лежал и морщился, зажимая прострелянную руку, а второй нервно стрелял в тело, наполовину торчавшее из ворот. Барабан опустел, но парень этого не замечал.

— Стой! — перехватил Иван руку стрелка. — Чего патроны зря переводишь? Мертвый он уже.

— Он, зараза, из дверей выстрелил, в Колюху попал, — объяснил парень.

— А хер ли вы у дверей стояли? — озлился Иван. — Я вам что говорил? Стоять в сторонке, перед дверями не отсвечивать. Полоротые.

— Да я и стоял в сторонке. Колюха, когда бабахнуло, с места стронулся, ворота на прицел взял — грит, щас полезут.

— А в него прямо через дверь и пальнули.

Ивану захотелось дать в ухо Колюхе (ишь ты, почти складно!), но передумал. Парень и так себя наказал, ладно, если кость не задета. А что не прислушались к совету бывалого человека, понимавшего, что дюймовая доска для пули не преграда и что стоять напротив двери смертельно опасно, так не они первые.

— Уходим! — скомандовал Иван, подталкивая своих бойцов в сторону кладбища.

Пора уносить ноги, уводить Колюху. Ничего, до города доберемся, фельдшера отыщем, пулю выковыряют, перевяжем, водочкой запьем. И до свадьбы все заживет. Конечно, если сам Колюха доживет.