Умереть снова

— Назад. Все назад.

Я оборачиваюсь и вижу, как Джонни врывается в наш круг. Сейчас мы все здесь: Вивиан и Сильвия, Эллиот и Ричард, чета Мацунага. Не хватает только одного человека, но не хватает лишь частично, потому что здесь находится ребро и прядь волос Кларенса. Запах смерти витает в воздухе, запах страха, свежего мяса и Африки.

Джонни приседает над костями и с минуту ничего не произносит. Никто не двигается. Даже птицы затихли, потрясенные этой человеческой тревогой, и все, что я слышу — шелест травы на ветру и слабый шум реки.

— Кто-нибудь из вас видел что-нибудь прошлой ночью? — спрашивает Джонни. Он поднимает голову, и я замечаю, что его рубашка расстегнута, а лицо небрито. Его глаза сталкиваются с моими. Все, что я способна сделать — лишь отрицательно помотать головой.

— Кто-нибудь? — Джонни сканирует наши лица.

— Я спал, как убитый, — говорит Эллиот. — Я не слышал…

— Мы ничего не слышали, — перебивает Ричард. Отвечает в своей обычной раздражающей манере за нас обоих.

— Кто его нашел?

Вивиан отвечает почти шепотом:

— Мы. Сильвия и я. Мы пошли в туалет. Уже почти рассвело, и мы решили, что можно безопасно выйти. В это время Кларенс обычно разводит костер, и…

Она замолкает, ей явно не по себе от того, что она произнесла его имя. Кларенс.

Джонни поднимается на ноги. Я стою к нему ближе остальных и подмечаю каждую деталь: от его растрепанных после сна волос до глубокого узла шрама на животе, который я вижу впервые. Сейчас он не проявляет к нам никакого интереса, поскольку мы не можем ничего ему рассказать. Вместо этого его внимание сосредотачивается на земле, на разбросанных остатках убийства. Сначала он смотрит на охранную проволоку вокруг лагеря, на которую нанизаны колокольчики.

— Колокольчики не звонили, — произносит он. — Я бы их услышал. Кларенс бы их услышал.

— Значит, оно… чем бы оно ни было… не входило в лагерь? — спросил Ричард.

Джонни игнорирует его. Он начинает ходить по кругу, все расширяя и расширяя его, и нетерпеливо отодвигая всех, кто попадается ему на пути. Здесь нет голой земли, только трава, и никаких отпечатков ног и лап животных, которые могли бы дать какую-то подсказку.

— Он заступил на дежурство в два часа ночи, а я отправился спать. Огонь почти погас, значит, поленья не добавляли уже несколько часов. Зачем он бросил его? Зачем вышел из лагеря? — Он осмотрелся вокруг. — А где винтовка?

— Вот она, — отвечает мистер Мацунага, указывая на круг из камней, где сейчас затухал костер. — Я вижу ее, она лежит на земле.

— Он просто оставил ее там? — недоумевает Ричард. — Он ушел от костра и бродил в темноте без оружия? Зачем Кларенсу так поступать?

— Он бы так не поступил, — тихо и холодно отвечает Джонни.

Он снова ходит по кругу, осматривая траву. Находит обрывки ткани и обуви, но небольшие. Он двигается дальше в направлении реки. Внезапно он падает на колени, и я могу видеть лишь его светловолосую голову над травой. Его неподвижность приводит нас в замешательство. Никому не хочется выяснять, но что он сейчас смотрит; мы уже видели более чем достаточно. Но его молчание словно сила гравитации, притягивающая меня к нему.

Он поднимает на меня глаза.

— Гиены.

— Откуда Вы знаете, что это сделали они?

Он показывает на сероватые комки на земле.

— Это помет пятнистой гиены. Видите в нем шерсть животных и частички костей?

— О, Боже. Это же не его?

— Нет, этому помету уже несколько дней. Но мы знаем, что здесь есть гиены. — Он показывает на оторванный клочок окровавленной ткани. — И они нашли его.

— Но я считала, что гиены всего лишь падальщики.

— Я не могу утверждать, что это они его убили. Но думаю, ясно, что они его ели.

— От него осталось так немного, — бормочу я, глядя на обрывки ткани. — Словно он просто… исчез.

— Падальщики ничем не брезгуют, после них ничего не остается. Вероятно, его останки они утащили в свое логово. Не понимаю, почему Кларенс погиб, не издав не единого звука. Почему я не слышал, как его убивают.

Джонни все еще сидит возле серых комочков экскрементов, но его глаза изучают местность, подмечая то, о чем я даже не подозреваю. Его неподвижность обескураживает меня; он, как никто из моих знакомых находится в гармонии с окружающим миром, кажется его частью, пустившей корни в этой земле словно деревья и тихонько колышущаяся трава. Он совсем не похож на Ричарда, чья извечная неудовлетворенность жизнью заставляет его разыскивать в Интернете квартиру получше, место для отпуска получше, возможно даже девушку получше. Ричард не знает, чего он хочет и где его место, в отличие от Джонни. Джонни, продолжительное молчание которого заставляет меня желать вставить какой-нибудь бессмысленный комментарий, словно моим долгом является поддержание разговора. Но это исключительно мой собственный дискомфорт, о котором и не подозревает Джонни.

Он спокойно произносит:

— Мы должны собрать все, что сможем отыскать.

— Вы имеете в виду… Кларенса?

— Ради его семьи. Они захотят его похоронить. Им нужно нечто материальное, что они смогут оплакать.