Умершее воспоминание (СИ)

В этот раз мне не хотелось отделяться от друзей, и я сказал:

— И я буду пить вместе с вами.

Перед тем, как в студию пришёл Мик, я решил выпить таблетки. После происшествия с Изабеллой я не на шутку рассердился, мне необходимо было успокоиться, к тому же я знал, что запись последней песни альбома будет сопровождаться жуткими криками. Следовательно, приняв лекарство, я не должен был выпивать вместе с парнями. Но я решил не морочить им этим голову и сказал, что тоже буду пить.

— Тогда чего же мы ждём? — улыбнулся испанец, взвалив на плечо свой рюкзак. — Едем к тебе.

Догнав Джеймса, что шёл впереди всех, я спросил:

— Ты как, дружище?

— Нормально, — ответил он подавленным голосом. — Держусь. Сейчас немного выпью, и всё само собой забудется.

— Хорошо. А то я думал, что ты поедешь домой.

— Сейчас я меньше всего хотел бы оказаться один в своём доме.

— Джеймс, ты ведь не злишься на меня?

Маслоу бросил на меня короткий взгляд и невесело усмехнулся.

— Нет, Логан. Сейчас я злюсь только на Изабеллу.

— Ты понимаешь, что я не хотел отравить твои чувства?

— Понимаю.

Ещё я хотел спросить, понимает ли он, что Изабелла — пустая трата времени и нервов, но всё же оставил этот вопрос при себе.

Когда мы приехали ко мне домой, я предложил друзьям коньяк. Они не отказались. Потом я достал из ящика все свечи, которые только смог найти, и принялся расставлять их на обеденном столе.

— Ты что делаешь? — поинтересовался Кендалл. — Мы к тебе тут не на романтический ужин при свечах пришли.

— От яркого света у меня уже зрение садится, — сказал я, разыскивая спички, — а свет свечей будет для моих уставших глаз в самый раз.

— Ну что, — торжествующе начал Карлос, появившись в кухне с CD-диском в руке, — послушаем, чего нам стоили несколько месяцев упорной работы?

— Да, ставь диск, — одобрил идею я. — И включи погромче. Джеймс, ты идёшь?

Маслоу вошёл вслед за ПенаВегой, его лицо абсолютно не выражало эмоций. Он был подавлен. Я надеялся улучшить его состояние, мне не хотелось, чтобы друг так убивался из-за женщины.

Повернувшись к друзьям спиной, я налил коньяк в три стакана, а в четвёртый, свой, я налил колу. Потушив свет, расставив по столу свечи и включив громкую музыку, я надеялся одурачить парней. Очень хотелось верить, что они не заметят мою маленькую подмену.

И они не заметили. Когда наши стаканы пустели, коньяком их наполнял я. Отвлечь друзей разговорами было несложно, поэтому вряд ли они сумели бы заметить, что в свой стакан я наливаю из другой бутылки. А когда они уже прилично выпили, я мог и вовсе пить из горла: находясь в опьянении, парни теряли бдительность.

— Интересно, — сменил тему разговора Джеймс, пьяно прищурив один глаз, — у всех девушек есть секреты?

— Маслоу, — изображая из себя пьяного, бросил я, — ты говорил, что выпьешь и забудешь обо всём.

— Человек не может просто взять и убить свои воспоминания. Для этого нужно время.

Я положил ноги на стол и сделал глоток колы прямо из бутылки. Парни, как я и предполагал, ничего не заметили.

— Наверное, у всех, — предположил я, не вовремя ответив на вопрос ловеласа. — Я думаю, все люди что-то скрывают.

— Тогда что скрываешь ты?

Я бросил на Джеймса мрачный взгляд.

— Не уверен, что я это скрываю, но… Помнишь Эвелин? Девушку, от которой я постоянно ждал звонка?

Маслоу закрыл глаза и принялся вспоминать это имя. Конечно! В его голове столько женских имён, что я до сих пор удивляюсь, как её ещё на части не разорвало!

— Вспомнил, — щёлкнул пальцами он, — ты ведь места себе найти не мог, всё ждал, пока она позвонит.

— Ты преувеличиваешь.

— Да? А мне кажется, что я ещё преуменьшаю.

— Хорош! — Я сделал ещё глоток и на какое-то время замолчал. — На прошлой неделе я был у неё дома.

— Правда? — Джеймс с удивлением уставился на меня. — Что же ты раньше молчал, дружище?

— Ничего такого не было. Мы просто разговаривали.

— Не имеет значения! Ты должен был мне рассказать, я ведь твоих отношений хочу больше, чем Изабеллу!

— Я ничего не сказал, потому что сам ещё не уверен, что значат наши отношения.

— Она тебе нравится?

— Что? — переспросил я, хотя прекрасно услышал вопрос. – Нет, какого чёрта? Я её почти не знаю.

— Почти? Значит, что-то всё-таки знаешь?

— Да, Джеймс. Я знаю, что… что она больна амнезией.

Улыбка сразу же сползла с лица ловеласа, его взор стал задумчивым.

— Это она сама тебе сказала? — поинтересовался Кендалл.

— Нет, я догадался обо всём сам. Эвелин думает, что мы с ней старые друзья, но мы знакомы с ней чуть больше месяца.

— Разве одного месяца не достаточно для того, чтобы стать старыми друзьями?

Я проигнорировал глупый вопрос и медленно вздохнул.

— Дело не в том. Она посвятила мне стихотворение, и у меня возникло ощущение, что это было… признание.

— Она призналась тебе в любви?

— Она сделала это завуалировано. В этом и проблема! Я не знаю, как к ней обращаться после этого.

— Обращайся так же, как ты делал это раньше. Сделай вид, что ты не понял её намёка.

— Это как-то… некрасиво.