Умершее воспоминание (СИ)

Она обернулась и улыбнулась, увидев меня. Затем шведка жестом попросила своего собеседника подождать и подошла ко мне.

— Нам пора ехать в отель, — сказал я.

— Я как раз об этом и хотела поговорить с тобой, красавчик.

Прежде, чем я успел задать какой-либо вопрос, Астрид поцеловала меня в губы. Я замер и даже не закрыл глаз во время поцелуя.

— Я не полечу с тобой в Америку, Логан.

— Что?

— Я хочу остаться здесь. Понимаешь… сегодня ночью я встретила одного чудесного парня, его зовут Ноа, и он стоит прямо у меня за спиной. Но не смотри на него, пожалуйста, не хочу, чтобы он подумал, что мы говорим о нём.

Я молча смотрел на Астрид, ожидая, что ещё она может сказать.

— Я не думала, что такое может случиться, — тихо продолжала она, — не принимай это близко к сердцу и не думай, что в нашем расставании виноват кто-то из нас. Ты ведь всё понимаешь, правда?

— Конечно. Если быть до конца честным, Астрид, я не думал, что наши отношения перерастут во что-то серьёзное. И ты молодец, что сказала мне обо всём только сейчас. Сделай ты это ночью, нам бы было гораздо тяжелее проститься сейчас, да?

Закусив нижнюю губу, она безмолвно кивнула.

— Тогда я поеду в отель, — сказал я, желая поскорее покончить с этим делом, — а ты иди к Ноа. Надеюсь, из этого выйдет что-то стоящее.

— Большое спасибо за понимание. Я знала, что ты правильно всё поймёшь.

Потом Астрид обняла меня и еле слышно прошептала: «Мой хор-роший…»

Отстранившись, шведка собралась уйти, но я не позволил ей этого сделать.

— Астрид, подожди.

Она обернулась, и теперь я поцеловал её.

— Lycka till****, — пожелал ей удачи я, и Астрид рассмеялась.

— Ты ведь не знаешь шведский, Логан!

— Мне просто нечем было заняться на досуге.

Через два часа я уже сидел в самолёте. В Америку я возвращался абсолютно счастливым человеком с чистым сердцем, открытым для любви.

Прямо из лос-анджелесского аэропорта я поехал к дому Блэков. Мне не хотелось терять те минуты, что я смогу провести с Эвелин, на бессмысленные разъезды туда-сюда. Потому я даже не заезжал домой, чтобы оставить там свои вещи, и вскоре стоял на пороге дома Эвелин с чемоданом в руке и сумкой на плече.

Дверь мне открыла, как можно легко догадаться, Уитни. Она снова была «на веселе», это я понял сразу. Когда девушка меня увидела, её брови удивлённо подпрыгнули вверх.

— Надеюсь, ты к нам не жить приехал?

— Вовсе нет. Я только что с аэропорта. Можно оставить сумки в прихожей и подняться наверх?

Закатив глаза, Уитни молча впустила меня в дом.

— На этот раз не с цветами, а с сумками? — спросила она издевающимся тоном. — Где ж ты был, миленький? Мы не видели тебя почти два месяца.

— Мы? — переспросил я, почувствовав, как моё сердце воодушевлённо подпрыгнуло в груди. — То есть Эвелин меня вспомнила?

Уитни ничего не ответила, и своим угрюмым молчанием утвердительно ответила на мой вопрос.

— Извини за, может быть, нескромный вопрос, — начал я, рассматривая собеседницу, — но… что у тебя случилось?

Она бросила на меня равнодушный взгляд.

— Ты выглядишь не очень, — пояснил свой вопрос я.

— А ты выглядишь так, будто не спал последние два года, но я ведь тебе таких вопросов не задаю!

— Не обязательно было нервничать. Я просто спросил.

Уитни тяжело вздохнула и, закрыв глаза, сказала:

— Мой жених сказал, что ещё подумает насчёт свадьбы. И это причиняет боль, потому что в нашей ссоре не виноват никто, кроме Эвелин!

— Что? — не понял я. — Эвелин? Она здесь причём?

— Это всё её болезнь. Ещё давно я пообещала Дейву, что мы поженимся в двадцатых числах декабря, когда мою сестру, по первоначальному плану, должны будут вылечить. Но её лечение пока что безуспешно, ты это сам знаешь, и мне пришлось перенести дату нашей свадьбы. Чёрт возьми! Я делаю это не в первый раз, между прочим! И Дейву это надоело. Он сказал, что уедет и подумает, что делать дальше. Чувствую, ещё немного, и он расторгнет нашу помолвку.

— Стой, а почему вам нельзя пожениться сейчас? Причём тут болезнь Эвелин?

— Если я выйду замуж за Дейва сейчас, мне придётся уехать отсюда. А уехать отсюда значит бросить Эвелин совсем одну. Я не могу так поступить с ней, тем более моя совесть не позволит мне этого сделать. Я буду с Эвелин равно столько, сколько понадобится.

— А потом?

— А потом она будет жить здесь без меня, — раздражённо сказала Уитни. — Вместе с мамой и папой.

Решив больше не продолжать и без того затянувшийся диалог, я поднялся наверх и без стука вошёл в комнату Эвелин. Она лежала на кровати и писала что-то в толстой тетради – той, что привлекла моё внимание, когда я впервые был в этой спальне. Кажется, эта тетрадь носила название «Тетрадь воспоминаний», и теперь всё, что раньше казалось мне непонятным и несуразным, встало на свои места.

Увидев меня, Эвелин медленно отложила тетрадь в сторону и села на кровати.

— Логан… — чуть слышно прошептала она, но я услышал каждую букву, что она произнесла.

— Эвелин, — произнёс я и распростёр руки для объятий.

Она улыбнулась, и уже через мгновение я увидел девушку рядом с собой. Эвелин крепко-крепко, как ребёнок, обняла меня, и я, засмеявшись, тоже обнял её.