Умершее воспоминание (СИ)

— Вы верите в рождественское чудо? — спросил нас Джеймс, когда мы вчетвером собрались на кухне, где головокружительный запах жареного гуся заставлял с томлением кусать губы.

— Рождественское чудо придумали люди, — начал Кендалл, — которые страстно мечтали о чём-то, но были слишком ленивы и неповоротливы для того, чтобы воплотить свою мечту в реальность. Они возложили всю надежду на чудо, искренне веря, что оно сможет исполнить все их желания. А если оно не исполнится, в этом уже никто не виноват.

— А я верю в рождественское чудо, — высказался Карлос, наливая в стакан ромовый пунш. – Я, конечно, не надеюсь, что оно сумеет сделать за меня всю работу и претворить мои мечты в реальность, но если не верить в чудо, то его не будет. А люди должны во что-то верить, потому что вера — основа порядка.

— Я тоже верю, — согласился с другом ловелас. — Если Вселенная захочет, то я и Изабелла будем вместе в это Рождество. Как думаете, это оно?

— Оно, — сказал я, не отрывая взгляда от часов; минутная стрелка медленно подползала к одиннадцати: было без пяти восемь. — Ты пригласил Изабеллу на своё «последнее чудо»?

— Да.

— И как? Она слёту согласилась прийти?

На лице Джеймса изобразилась тоска, и я сразу получил ответ на свой вопрос.

— Если она придёт, — тихо сказал Маслоу, — это будет значить для меня очень многое. Я готов отдать весь мир взамен ночи — одной только ночи, проведённой с Изабеллой.

— Изабелла понимает это, — решил поддержать друга ПенаВега, — и, конечно, она придёт, о чём вообще может идти речь? — Затем испанец обратил внимание на меня и спросил: — И я надеюсь, в эту ночь мы наконец увидим Эвелин, о которой до этого могли только слышать?

— Я тоже, — бросил я Карлосу, фальшиво улыбнувшись.

На часах было уже десять минут десятого, когда я, весь на нервах, сидел в салоне своего автомобиля и ждал появления Эвелин. По крайней мере, я надеялся, что она придёт. Дом Блэков выглядел очень занятым, полностью поглощённым предпраздничной суетой. Стены этого здания из красного кирпича были украшены гирляндой белых огней, деревья тоже стояли охваченные этим ослепительным огнём. У ворот было припарковано множество автомобилей, за окнами, свет из которых ударял по тёмному неосязаемому пространству, полностью побеждая его, суетились люди. Людей было много, и каждый занимался своим делом; наблюдение за домом Блэков прибавило мне рождественского настроения, и я почувствовал, как в душе разлилось приятное, отрадное чувство. Но томительное ожидание и безграничное сожаление загоняли это приятное чувство в самый дальний угол моей души, и из-за этого на меня находила тоска.

Но я сразу забыл обо всём, о чём только что думал, когда увидел Эвелин. Она не спеша шагала от крыльца своего дома прямо к моему автомобилю и иногда боязливо оглядывалась, словно боялась быть пойманной. Сердце сначала замерло, затем воодушевлённо подпрыгнуло, и я покинул салон автомобиля и встал, положив локоть на крышу «Кармы». Увидев меня, Эвелин быстро улыбнулась, но улыбка сейчас же исчезла с её лица.

— Честно говоря, я уже думал уезжать, — сказал я, когда Эвелин подошла так близко, что я смог увидеть её лицо. Она взглянула на меня, и я вдруг растерялся, будто меня только что спросили о чём-то неприличном.

— Я бы не вынесла, если бы выглянула из окна своей спальни и не увидела твоего автомобиля. — Она обняла меня, с трепетом прижавшись к моей груди, и я без уверенности обнял её за плечи. — Поедем, Логан. Поедем, пожалуйста.

Я по-джентльменски открыл дверцу автомобиля, чтобы Эвелин смогла сесть, и она поблагодарила меня слабой, но очень красивой улыбкой. Затем я сел за руль и, перед тем как тронуться с места, уставился на рулевое колесо и над чем-то задумался.

— Ты… — неуверенно начал я, не смея оторвать взгляда от руля и взглянуть на Эвелин, — выглядишь просто прелестно.

— Ты тоже. Эта прелесть у тебя внутри, в твоём голосе и в твоём поведении, поэтому не имеет значения, как ты выглядишь или как ты одет. — Эвелин посмотрела на меня и с улыбкой добавила: — Но ты выглядишь прекрасно.

«Карма» тронулась с места, и я наконец посмел взглянуть на девушку. Сегодня она выглядела совсем по-другому: её лицо утратило своё обычно детское выражение и стало вдруг таким взрослым и серьёзным… До этого момента я видел Эвелин девочкой, но теперь я будто взглянул на неё с другой стороны: со мной в машине ехала уже не та девушка, только что пережившая переходный возраст, а молодая женщина с сосредоточенным взглядом, напряжённо, но не без уверенности смотрящая вперёд.

Когда мы отъехали от дома Блэков на приличное расстояние, я заметил, как с лица моей спутницы сошло напряжение.

— По-моему, тебя что-то беспокоит, — озабоченно произнёс я.

Сначала Эвелин молчала.

— Врать людям бессмысленно, — тихо сказала она. — И верить в ложь тоже бессмысленно. Но люди не могут жить без этого, да? А как же тогда я смогу после этого поверить сама себе? Как люди смогут поверить мне?

Я начал кое-что понимать.

— Ты сбежала из дома, Эвелин?