Умершие в мире живых. Европейские исследования

Поминальная поэзия в Исландии имеет долгую историю: от средневековых скальдических поэм, описывающих деяния покойных правителей, до элегий и стихов «на смерть», написанных в XIX в. Отчасти традиция сохраняется до сих пор, как правило, среди представителей старшего поколения, которые слагают строфы по случаю всех важных событий в семье, к которым относится и уход родственников (ПМ1, 3 Кучеровой И. А.). Не менее долгую историю имеет и представление исландцев о магической и коммуникативной функциях «связанной речи» (

bundið mál), которая, как считалось, способна не только влиять на реальность, но и выступать в качестве «языка», на котором происходит общение с иным миром – отголоски подобных представлений сохранялись в Исландии вплоть до второй половины ХХ в. (Гуревич, Матюшина

2000; Almqvist 1961). Поэтическое сопровождение перехода в иной мир вполне логично в этом контексте: заключенное в стихотворную форму сообщение с большей вероятностью дойдет для умершего адресата, а перформативность рифмованных текстов позволяет напомнить усопшему о проведенном вместе времени, поблагодарить его или воззвать к богу, прося о спокойной смерти-сне (уже произошедшее событие как бы переписывается заново, обеспечивая «правильный» переход в иной мир), о защите и вознесении души покойного в рай. Строфы, адресатом которых становится бог, а автор некролога и покойный сливаются в единого адресанта, совместно молясь об обретении вечной жизни и благодаря этому обретая ее, часто написаны от первого лица. Наконец, поэзия может быть средством обращения и к сообществу всех исландцев – она выводит некролог на общекультурный/общенациональный уровень.

Длительное время редакционная политика МБЛ разрешала использовать в некрологах только уже опубликованные стихотворения, что позволяло отсеять любительскую поэзию, сложенную на смерть конкретного человека. С одной стороны, это было вызвано тем, что несоблюдение сложных правил аллитерации и внутренних рифм, необходимых для создания текстов в традиционных стихотворных формах, считалось дурным тоном и вызывало раздражение просвещенных читателей, особенно старшего поколения. С другой – «непрофессиональные» тексты часто отличались эмоциональностью, которая считалась неприемлемой. Как отмечает Кэстер, такое требование редакции усиливало универсализацию и заставляло авторов сдвигаться в сторону «публичных», а не эмоциональных и личных заявлений (Koester 1990: 317).

К началу рассматриваемого мной периода это правило уже не действовало на протяжении десяти лет, и некоторые авторы включали в некролог собственные поэтические строфы, специально созданные как прощальный дар умершему. Могли использоваться и стихи покойного (например, сын приводит поэтическую автобиографию своей матери). Однако несколько моих респондентов (ПМ2, 3 Кучеровой И. А.

) сообщили мне об этом запрете, считая его по-прежнему актуальным и мотивируя необходимостью избегать графомании, наносящей вред имиджу центральной газеты – судя по всему, несмотря на популярность некрологов-«писем», стихи на смерть по-прежнему считаются многими исландцами слишком личными, чтобы их публиковать.

О важности поэзии как способа прощания с усопшим говорит то, что на сайте МБЛ существует база стихотворных текстов, собранных специально для использования в некрологах: от знаменитой строфы из «Речей Высокого» из «Старшей Эдды» («Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам…»), фрагментов псалмов, стихотворений классиков XIX – первой половины XX в. до строк современных поэтов (см.: Ljóðabanki). Один из популярных запросов на форуме Bland.is – просьбы посоветовать красивое стихотворение для некролога (см., например: Falleg ljóð 2011). Помимо традиционно цитируемых в некрологах религиозных образцов (главным образом псалмов) и элегических стихотворений, которые говорят о любви и потере, отдельный пласт составляет похоронная поэзия, созданная профессиональными авторами на смерть конкретного родственника. Так, при желании скорбящие могут подобрать строфу, выражающую горе и благодарность не абстрактному адресату лирического героя, а конкретным покойным матери, дедушке или сестре.