Умид. Сын литейщика

После секретаря горкома на трибуну поднялся Нишан-ака. Подойдя к микрофону, он разгладил усы и поприветствовал Марата Саидбекова от имени рабочих завода Ташсельмаш. Затем выступил прославленный председатель колхоза Хамракул Турсункулов. Он передал герою сердечный привет от колхозников. Едва он отошел от микрофона, на трибуну взбежала смуглая девочка в школьной форме, с торчащими косичками, в которых алели банты. У нее был звонкий голос. Девочка заверила Марата-ака, что она и ее товарищи будут хорошо учиться, а когда вырастут, станут такими же смелыми, как он, Марат Саидбеков, и его однополчане…

Девочка преподнесла ему букет ярких роз, и в ту же секунду на трибуну полетели цветы со всех сторон.

— Слово Герою Советского Союза Марату Саидбекову! — объявил секретарь горкома партии.

— Ассалам алейкум, дорогие земляки! — волнуясь, произнес Марат. — Горячий привет всем вам от ваших сыновей-батыров, отважно сражающихся с немецко-фашистскими захватчиками. Дорогие отцы и матери! Друзья! Мы заверяем вас в том, что наша могучая Советская Армия разгромит врага и освободит человечество от фашистской нечисти. Спасибо вам за то, что вы сегодня пришли сюда. Я считаю это проявлением огромного уважения к нашей армии и в свою очередь обещаю вам, что мы на фронте будем достойными этого уважения.

Перед глазами Марата Саидбекова на мгновенье возникло поле, застланное дымом, и он увидел бегущих по нему солдат…

Секретарь горкома партии и Марат спустились с трибуны. Толпа всколыхнулась, перед ними образовался проход. К Марату тянулись руки, он пожимал их на ходу. Его громко приветствовали, бросали к ногам цветы. Вот они подошли к машинам. В первую сели Хамидахон-апа, Марат и Барчин. Арслан, носивший чемодан и шинель Марата и в душе гордившийся, что исполняет такую почетную миссию, сел во вторую машину.

Когда проезжали по Красной площади, Марат попросил остановить машину. Он подошел к памятнику Ленину и положил у его подножья букеты. Затем машины свернули на улицу Навои и направились к Чорсу…

Старик и старуха, пожелавшие остаться дома, чтобы гость вошел не в пустующий дом, застелили дорожку от калитки до самого айвана коврами, сюзане, вышитыми шелковыми подстилками и теперь стояли у калитки, с волнением поглядывая то в одну сторону улицы, то в другую. Соседи тоже вышли на тротуар с рулонами плюшевых дорожек и ковров. И как только из-за поворота показался автомобиль, они бросили ковры наземь и поспешно развернули, устлав ими путь от калитки до самой середины проезжей части дороги.

Первая машина встала. За ней выстроилась целая вереница автомобилей. Марат вышел и остановился в смущении, не зная, как быть. Мать пришла на выручку:

— Ступай, сынок, по коврам. Постелили, желая, чтобы их сыновья тоже стали такими, как ты!

Марат, здороваясь с собравшимися здесь родственниками и знакомыми, зашел во двор. Старушка обняла его, хлопая по спине руками, и тут же побежала в летнюю кухню, откуда вынесла приготовленную заранее жаровню, на которой дымились, тлея, пахучие травы, предназначенные для ритуального окуривания. Священнодействуя с многозначительным и таинственным видом, она обошла с дымившейся жаровней вокруг Марата; провела ею подле его ног, затем настояла, чтобы Марат подержал руки над малиновым жаром, подернувшимся уже беловатым пеплом. После этого, отойдя в сторону, она опустилась на колени лицом к востоку, стала что-то шептать, воздела руки кверху, провела ими по лицу.

Марат обошел все комнаты, постоял минуту в кабинете отца и снова вышел во двор. Барчин подала ему стул, он сел. Во дворе расставляли столы, накрывали их скатертями. Женщины хлопотали в летней кухне.

Марат был задумчив. Гости заметили в глазах у него печаль, забеспокоились.

— Сестренка! Дай-ка мне садовые ножницы!

Барчин поспешно принесла ножницы.

Марат подошел к огромным кустам зацветших роз, которые когда-то так холил отец, осторожно срезал самые крупные и яркие цветы.

— Мама, давайте съездим на кладбище.

…Долго стоял он молча у могилы отца. Тихо проговорил:

— Не свиделись, ададжан[84], не услышал я больше ваш голос…

Он долго оставался неподвижным. Никто не беспокоил его. Приехавшие обложили могилу цветами.

Направляясь к выходу, Марат то и дело останавливался у других могил, читал фамилии, имена покоившихся здесь людей, высеченные на мраморных плитах. У выхода с кладбища он дал сторожу денег, сказал, что придет через несколько дней и поставит отцу памятник.

На следующий день Марата принял первый секретарь Центрального Комитета компартии Узбекистана и долго с ним беседовал. А вечером в своей загородной даче, в местечке Дурмен, устроил банкет в честь Марата Саидбекова.