Умирающие и воскресающие боги

Итак, Тацит пишет, что после пожара Рима «Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона» («Анналы», XV, 44).

Светочи христианства. Факелы Нерона. Художник Г.И. Семирадский

Наконец, вишенка на торте – сообщение Иосифа Флавия. Оно прошло непростой путь – от изначального признания до полного отвержения (естественно, разве мог ортодоксальный иудей, хотя и либерального проримского «разлива», именовать распятого Иисуса Мессией?) и затем, после обнаружения сирийской (арабской) версии из хроники Агапия Мангибжского, избегшей христианской правки – вновь к полному признанию ценности как исторического источника.

Как младший современник событий евангельско-апостольского века, Иосиф дает чрезвычайно много интересной информации об их действующих лицах, а равно и общий контекст событий, описание самой среды и духа, ощущения реальности… Об этом можно много говорить, но будем держаться ближе к делу.

Вот «общепринятая» цитата из Флавия: «Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его к кресту. Но те, кто раньше любили Его, не прекращали этого и теперь. На третий день Он вновь явился им живой, как возвестили о Нем и о многих других Его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне еще существуют так названные христиане, именующие себя, таким образом, по Его имени» («Иудейские древности», XVIII, 3,3).

Э. Ренан (1823–1892 гг.), известный французский библеист, так характеризует данный отрывок и рассказ Флавия о новозаветных персонах в целом: «Его краткие сведения об Иисусе, об Иоанне Крестителе, об Иуде Гавлоните (повстанце начала I в., упоминаемом в Новом Завете законоучителем Гамалиилом. – Е.С.) сухи и бескрасочны. Чувствуется, что он пытается изображать эти движения, глубоко иудейские по духу и по характеру, в такой форме, которая была бы понятна грекам и римлянам. Я считаю его главу об Иисусе в целом подлинной. Она написана совершенно в духе Иосифа, и если этот историк упоминал об Иисусе, то он должен был говорить о нем именно так. Чувствуется только, что этот отрывок ретушировала рука христианина, прибавившая к нему несколько слов, без которых он был бы почти богохульством, и, может быть, также вычеркнувшая или исправившая некоторые выражения. Надо иметь в виду, что литературная слава Иосифа была создана христианами, которые признали его сочинения существенными документами своей Священной истории. Вероятно, около II века распространилось одно издание этих сочинений, исправленное согласно христианским идеям [по крайней мере, Ориген (185–254 гг. н. э.) был с ним в этой форме незнаком, так как определенно пишет, что Иосиф не признавал Иисуса Мессией. – Е.С.]. Во всяком случае тот огромный интерес, который представляют книги Иосифа для занимающего нас предмета, заключается в ярком свете, проливаемом им на данную эпоху. Благодаря этому еврейскому автору Ирод, Иродиада, Антипа, Филипп, Анна, Каиафа, Пилат представляются нам, так сказать, осязаемыми лицами, которые живут перед нами с поразительной реальностью».