Умирающие и воскресающие боги

Вообще Евангелия, несмотря на свое довольно позднее происхождение (рубеж I–II вв. н. э.; например, апостол Павел, судя по его посланиям, их не знает), волей-неволей сохранили достаточно много «живого» материала, которому можно относительно доверять. Поэтому ни учение, ни жизнь Иисуса мы здесь излагать не будем – все это общеизвестно или легкодоступно для самостоятельного ознакомления. Главное, мыслить критически, отделяя зерна учения от плевел чудес, и помнить о том, что, как писал Ренан, «для историка жизнь Иисуса кончается с его последним вздохом». Из его речей и поступков легко понять, что именно привело его к столкновению с тогдашней церковной верхушкой и роковому концу.

По этому поводу ярко и остро пишет Э. Ренан: «Нетрудно понять ту антипатию, которая должна была возникнуть в столь страстном обществе непременно между Иисусом и личностями подобного характера. Иисус признавал только религию сердца; религия фарисеев заключалась почти исключительно в соблюдении правил. Иисус искал униженных и всякого рода отверженцев; фарисеи видели в этом оскорбление для их религии порядочных людей. Фарисей был человеком непогрешимым и безгрешным, педантом, который уверен в своей правоте; он занимал первые места в синагогах, молился на улицах, громогласно подавал милостыню, обращая внимание на то, благодарят ли его при этом. Иисус проповедовал, что каждый должен со страхом и трепетом ждать суда Божия. Дурное религиозное направление, представителем которого было фарисейство, господствовало бесконтрольно. До Иисуса, так же как и в его время, было много людей, каковы, например, Иисус, сын Сирахов, один из истинных предков Иисуса Назарейского, Гамалиил, Антигон из Соко, кроткий и благородный Гиллель, которые проповедовали гораздо более возвышенные, почти уже евангельские религиозные учения. Но эти добрые семена заглохли. Прекрасные правила Гиллеля, резюмировавшие весь Закон в справедливости, правила Иисуса, сына Сирахова, сводившего весь культ к добрым делам, были или забыты, или преданы проклятию. Одержал верх Шаммаи с своим односторонним, узким духом. Громадная масса “преданий” заглушила Закон (Мф.15: 2) под предлогом его поддержании или истолкования. Без сомнения, это консервативное направление имело свою хорошую сторону; очень хорошо, что еврейский народ до безумия любил свой Закон, ибо эта безумная любовь, спасая Моисеев Закон при Антиохе Епифане и при Ироде, сохранила в то же время и закваску, необходимую для возникновения христианства. Но взятые сами по себе предосторожности, о которых идет речь, были не более чем ребячеством. Синагога, являвшаяся их складом, сделалась источником заблуждений. Царство ее кончалось, потребовать от нее, чтобы она отреклась, это значило бы требовать от установленной власти того, чего она никогда не делала и не может делать.

Император Домициан. Древнеримский бюст

Иисус вел непрерывную борьбу с официальным лицемерием… Мы видим, что иногда он ссылается на священный текст, оспаривая лживые masores, или предания, фарисеев (Мф.15: 2 и сл.; Мк.7: 2 и сл.). Вообще же он мало занимается экзегетикой; он взывает к совести. Он одним ударом уничтожает и текст, и комментарии. Он прекрасно доказывает фарисеям, как тяжко они изменяют своими преданиями Моисеев Закон, но отнюдь не утверждает, что сам вернется к Моисею. Цель его была идти вперед, а не назад. Иисус был более чем просто реформатором обветшавшей религии; он был создателем вечной религии человечества.

Споры возникали в особенности по поводу массы внешних обрядностей, которые были введены преданием и которых ни Иисус, ни его ученики не соблюдали. Фарисеи резко упрекали его за это… Его в высшей степени оскорбляла та самоуверенность, с которой фарисеи судили о вопросах религии, их показная набожность, которая вела лишь к тщеславной погоне за первенством, титулами, а вовсе не к улучшению сердец. Мысль эта с бесконечной правдивостью и очарованием выражена в одной превосходной притче. «Два человека вошли в храм помолиться: один – фарисей, а другой – мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так:

“Боже, благодарю тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи или как этот мытарь; пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю”. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на него; но, ударяя себя в грудь, говорил: “Боже, будь милостив ко мне грешному!” Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот!”» (Лк. 18: 9—14; ср. Лк. 14: 7—11).