Умница для авантюриста

— Долго ли умеючи? — фыркнула бывшая домоправительница. — Как только тут всё закрутилось, я вдалеке от вас стояла. Пришлось немного поползать. Раз уж они с другой стороны появились, значит и я могу — так я рассудила — и не ошиблась! Здесь не комнаты, а кротовьи норы какие-то. Не могла же я позволить негодяю убить мою крошку? Слишком он расходился. Ну, я и приложила его. От души. Хотела ридикюлем двинуть, но поняла, что трость зонта — то, что нужно.

— А сам прибор как у тебя оказался-то?

— Профессор Пайн отдал. Я его застукала на кухне, когда он шарил по моим шкафчикам. А я этого не люблю — страх. Ну, ты знаешь, Рени. И тогда он заявил, что придумал для меня новую скалку, — кивнула Герда на округлый предмет в руках моей жены. — И что как бы испытывать её пока не нужно. Но пусть она полежит среди утвари. До поры до времени.

Я не совсем тупая — смекнула что к чему, но сделала вид, что верю, охотно верю в его заботу обо мне. И когда ты рассказала о новом изобретении и о том, что профессор Пайн вспомнил про эту скалку, сразу поняла: это оно, то самое.

Оставалось только спрятать понадёжнее. Зонтик этот тоже ваш батюшка для меня придумал. Однажды я пожаловалась, что неплохо бы некоторые мелочи иметь под рукой. Тогда и появилась идея зонта со съёмной ручкой и достаточно прочной тростью с полой серединой.

— Какие гениальные люди рядом со мной живут, — всплеснула руками Рени. — Я неимоверно горжусь тобою, Герда!

Она вдруг запнулась и внимательно вгляделась в круглый торец «палки».

— Но гений моего отца никому не переплюнуть, — у неё сияли глаза, а на ресницах повисли слёзы. Но на этот раз — от счастья.

Она осторожно сняла с шеи часы, нажала на потайной механизм. Крышка легко открылась, и Рени провела пальцем по выпуклостям на внутренней стороне. Точно таким же, как и выемки на торце неопознанного предмета.

Рени соединила эти две части, и мы услышали щелчок. Невидимые грани разъехались, открывая нашим глазам странный прибор — теперь это виделось ясно. Мигали индикаторы, виднелись буквы на делениях шкалы.

— Кажется, самое время поискать сокровища, — кивнул Орландо, приглядываясь к штуковине в руках Рени.

— Знать бы ещё, как это делать, — заметил я.

— Не так уж и сложно, — сосредоточенно водит пальцем по делениям Рени. — Последнее время отец занимался исследованием электромагнитных полей и волн, их частот. Думаю, прибор — некое практическое применение его знаний. Если очень кратко, то в воздух посылается сигнал, который через время возвращается с «информацией». Загорается индикатор на шкале. И мы можем узнать, есть ли в этом месте золото или драгоценности.

Рени нетерпеливо постучала пальцем по буквам, и даже мне понятно: З — золото, С — серебро, П — платина.

— Пятый элемент, имя которому — металл, — задумчиво протянул Орландо. — Это не золото, скорее серебро.

Мы исследовали комнату не спеша. Рени — впереди, за нею — Орландо и Марселла. Герда отмахнулась, заявив, что устала и лучше посидит, покараулит бандитов. Я шёл немного в отдалении, прислушиваясь к тихому ворчанию Фолионто.

Не такую уж и чушь хранят древние поверья. Кажется, я догадался, зачем дону Педро понадобились эти скромные на вид безделушки. Конечно. Именно такими они и должны быть: несуразными и не очень приметными.

Не знаю, как сказать Рени, что даже если мы их найдём, в руки дона эти вещи попасть не должны. Надеюсь, я сумею подобрать нужные слова. А ещё надеюсь, что смогу и без выполнения этого пункта договора освободить её отца.

По их радостным воплям я понял: они нашли то, что искали. Раритеты такие же, как на рисунке: кулон на шнурке, серебряная чаша на ножке, толстая короткая стрела, квадратный поднос и три кольца в одном. Магическое воплощение четырёх стихий — земли, воды, воздуха, огня и замкнутый контур — символ бесконечности. Безграничное могущество для того, в чьих руках они обретут жизнь. А пока что это просто кучка не очень привлекательных предметов.

У Рени сияют глаза. У Рени — розовые щёчки и нежная кожа. Золотистые волосы крупными кольцами рассыпаны по плечам. Столько радости в ней и жизни. Света и трепетного тепла. Любви и красоты — естественной, настоящей, мощной, как океан. Как бесконечное небо. Как лучи солнца, что способны возрождать.

Тёмная тень скользит вдоль стены, но я не вижу её. Предчувствие пронзает меня болезненно и остро, но я не успеваю. Смертельные пули летят в пустоту, чтобы впиться в жертву.

Взмахивает руками, как птица, Марселла. Но она тоже не успевает. Рени кидается к Орландо. Миг — и блуза её набухает красными безобразными пятнами.

На губах у моей девочки растерянная улыбка. Она смотрит мне в глаза с сожалением и падает, падает, падает… Бесконечно долго, медленно, как невесомый платок из воздушной ткани.

Я слышу, как ревёт мамонтом Герда. Как кричит Марселла. Как причитает Орландо. Но мне не до них. Я кидаюсь и подхватываю Рени у самого пола, не даю ей коснуться мраморных плит. Я вижу, как из неё выходит жизнь, как превращается в невидимое облачко дыхание.

— Нет! — кричу я, не слыша собственного голоса.

«Нет!» — сходит с ума моё сердце.