Умница для авантюриста

Иногда мне кажется, что в Герде пропала писательница и драматическая актриса одновременно. Её пафосные речи всегда дышат страстью, и, начиная высказывать обиды и претензии по привычке, она входит во вкус, а под конец даже слезу готова пустить. Или огреть батюшку полотенцем, если он в зоне её внимания вдруг оказывается.

В общем, Герда сетовала на загубленную жизнь, привычно ругала отца, одновременно проворно накладывая пышные оладьи на тарелку и разливая душистый чай по чашкам.

Я поцеловала её в пухлую щёчку и, жмурясь от наслаждения, съела два оладушка, щедро политых сладким сиропом. Тают на языке — и это не комплимент, а чистая правда. Не домоправительница у нас, а клад! Я Герде так и сказала, ни капли не польстив.

Миссис Фредкин зарделась, как солнце на утренней заре, и перестала бурчать.

— Жаль, нет мистера Гесса, — вздохнула она, прикладывая чашечку с чаем к губам. Пухлая ручка, оттопыренный мизинчик — так и просится на картину. — Вот кто бы оценил мои старания!

Я посмотрела на домоправительницу с подозрением: что-то слишком часто она вспоминает случайного мистера Гесса. «Часто» — это второй раз с момента их знакомства, но Герда не тот человек, что пылает доверием к первому встречному. Неужели секрет к её суровому и подозрительному сердцу зарыт на пути поедания сладостей в огромных количествах?

— Он кланялся вам, передавал наилучшие пожелания, — брякнула, не подумав. Герда тут же встрепенулась, как боевой конь при звуке трубы и просверлила меня взглядом.

— Вы виделись? — так и не поняла, что прозвучало в её голосе: сдержанная заинтересованность или скрытое осуждение.

— Встретились случайно в лавке мистера Петерфайна, — пояснила, зорко наблюдая за мимикой домоправительницы. Если сейчас она снова выразит своё неудовольствие или начнёт читать лекцию о том, как подобает себя вести скромным благовоспитанным девушкам, я закричу.

Но миссис Фредкин в лице не изменилась, только качнула важно головой и сделала ещё один маленький глоток чая, а я, пока она загадочная и задумчивая, улизнула на волю.

Меня ждал Бит — радужный кролик мистера Гесса. Каждое утро, после завтрака, я шла потискать довольное животное. Бит — милое круглоухое создание — оказался парнем с характером: он так и прижился возле бело-голубых кустиков, нередко шлёпал по зелёной лужайке, но наотрез отказался от клетки, что я изготовила собственноручно для него.

Поначалу я опасалась, как бы он не потерялся, но Бит не собирался исчезать, не прятался по пыльным углам, не убегал к соседям и вёл себя очень правильно, я бы сказала — разумно.

Он легко шёл на руки, любил сидеть на моих коленях и нередко с любопытством разглядывал, чем я занимаюсь в гараже. Для меня Бит был лучше кошки и преданнее собаки. Прав оказался мистер Гесс: трудно будет расстаться с таким замечательным другом.

Сегодня Бит не проявил привычного благодушия: почему-то волновался, нервно дёргал ушами и издавал тревожные звуки. Я обеспокоилась: может, у зверька что-то болит? Он не пошёл на руки, а метался от вазона к вазону, распуская фонтаном разноцветный хвостик.

— Что с тобой? — спросила ласково и попыталась погладить мягкую шелковистую шкурку. — Что случилось?

Бит сорвался с места и помчался к забору. Прямо туда, где виднелся почтовый ящик. Я пошла за ним вслед, озадаченная странным поведением. Может, погода поменяется?

В ящике белел конверт. Я напряглась.

Нам никто не писал — некому. Поэтому письмо — нечто необычное и тревожащее. Я протянула руку и замерла, боясь притронуться. Рядом попискивал кролик. Я посмотрела на животное с сомнением. Он как будто понимал, в чём дело, знал, что таится в этом простом бумажном прямоугольнике. Странное чувство, словно Бит разумен, как человек.

Обычная плотная бумага со следами клея на сгибах. Ни обратного адреса, ни других пометок. Белый конверт без единой зацепки. Почему-то стало страшно.

Я надорвала край и почувствовала, как дрожат пальцы. Внутри — согнутый пополам лист. Раскрывая его, не ждала ничего хорошего. Дурное предчувствие накатило тошнотой и сжало горло.

«Жизнь вашего отца — в ваших руках. Обратитесь в полицию — умрёт. Жду вас сегодня в полдень, в церкви. Не забудьте исповедаться».

Я смотрела и не могла прийти в себя. Что это: дурацкая шутка? Буквы аккуратно вырезаны и наклеены — ровненько, любовно, педантично. Ни одной ошибки в тексте. Так делают только люди, что любят порядок во всём. Так делают маньяки, одержимые какой-то идеей.

Как не села прямо на землю — не знаю. Ноги не слушались. Словно во сне, я пошла туда, где черпала силы и вдохновение, где пряталась от мира и забывала обо всём.

Гараж встретил меня знакомыми запахами, приветливо зажужжал включенной лампой и окружил привычными предметами. Я без сил рухнула на вертящийся стульчик.

Провела рукой по лбу и попыталась собраться с мыслями. В полдень в церкви. Время, когда почти нет прихожан. Время, когда служители разговаривают с богом и не принимают исповедей. Об этом знают все. Заходить в храм и вести свою беседу с высшими силами никто не запрещает, но глупо надеяться на разговор со священником.