Умница для авантюриста

Он утверждал, что все живы. И я кляну себя на чём свет стоит, что сбежала вчера, поддалась панике. Бросила Герду, что заменила мне мать. Предала человека, который бы, не задумываясь, отдал за меня жизнь. Я настолько погрузилась в самоедство, что не сразу заметила, как Орландо взял мою руку в свою ладонь и ободряюще сжал.

— Я тоже хотел бы верить в те байки, что на все стороны расточал мистер Тидэй. Как видишь, его слова и уверения — пустой звук.

Голос его, проникновенный и обволакивающий, ложится раскалённой лавой на мои открытые душевные раны. Яд его речей впитывается в кровь и шумит в ушах горькими похоронными молоточками. Неожиданно хочется довериться этому красивому божеству, принять его поддержку и утешиться, рыдая на участливо подставленном плече.

— Руки от неё убери, — зловеще командует Гесс, обернувшись. Его взгляд не сулит ничего хорошего. Но Орландо только крепче сжимает мою ладонь и принимает вызов. Я вдруг чувствую такую ненависть к этим двум мужчинам, которые, соперничая, готовы сцепиться и покатиться клубком, как два бешеных пса, что на миг прикрываю глаза. А затем мягко избавляюсь от поддержки Орландо и делаю шаг в сторону.

— Если вы не прекратите, я… я брошу вас и лучше буду скитаться в одиночку, чем без конца слушать вашу грызню. Запомните оба: я вам не приз. И не вещь. И не надо меня делить. Мы всего лишь путешествуем вместе — не воображайте ничего лишнего.

Я высказалась, и это придало мне сил. Теперь я шагала впереди. Солнце припекало, и я давно сняла и отдала плащ Гессу. К нему же через время перекочевал и Бит. Не могла смотреть на мерцателя без жалости: он страдал от жары и голода, но покорно терпел неудобства.

Цилия была прекрасна, и если бы не обстоятельства, я бы, наверное, наслаждалась местными красотами. Краем сознания отмечала необычность ландшафта, непривычно яркие краски природы, но жара, усталость, голод не позволяли воспринимать увиденное с должным восхищением.

Мы вынырнули на ровную местность из-за холма, и я остановилась как вкопанная. От неожиданности я икнула и сделала шаг назад, инстинктивно ища поддержки. Уткнулась спиной в грудь Гесса и облегчённо выдохнула. А затем рассмеялась.

Я хохотала, а за спиной возился Бит на руках Гесса. Дыхание мужчины шевелило мои волосы. А ещё он улыбался — я чувствовала это кожей. Не спрашивайте, как. Иногда такие вещи очевидны, не обязательно их видеть глазами.

А теперь представьте эпическое полотно: ровная изумрудная плоскость, словно специально засеянная мелкой травкой — аккуратной, сплошной, без проплешин. Без единого цветочка — только незамутнённая, очень яркая зелень. И посреди этого великолепия на нас движется внушительного вида отряд.

Конники скачут почётным эскортом, а впереди — открытая пролётка, где гордо восседает моя несравненная Герда. Она явно верховодит, раздаёт команды, тычет в нашу сторону ярко-розовым зонтом. Я настолько счастлива, что не могу удержаться. Порывисто оборачиваюсь, на мгновение висну на шее Гесса и целую его в щёку.

— Спасибо! — шепчу от избытка чувств, а затем срываюсь с места и лечу, несусь навстречу моей драгоценной домоправительнице.

Мы сближаемся стремительно. Вот оно — счастье. Простое и незамысловатое. Не нужны ни золото, ни бриллианты, всевозможные блага и роскошь. Волнение и радость в глазах дорогого человека — живого и здорового — вот истинная ценность, которую не купишь ни за какие сокровища мира.

— Герда! Герда! — кричу я, видя, как она останавливает пролётку и кидается мне навстречу. Я влетаю в её заботливые руки — такие мягкие и знакомые, такие родные и тёплые. И на миг становлюсь маленькой девочкой с косичками. Той, которой Герда лечила разбитые локти и коленки, давала советы и прощала шалости. Она любила меня и защищала от отцовского гнева, покрывала мои сумасбродства и не давала спуску, когда воспитывала. Она всегда была рядом, но только сейчас я поняла, как дорога мне эта женщина.

Я целовала её мокрые щёки и не стеснялась своих бурных эмоций.

— Девочка моя, — прочувствованно говорит миссис Фредкин и прижимает меня к своей необъятной груди. — Рада, что с тобой всё в порядке.

— А я-то как рада, что с тобой ничего не случилось!

— Да что со мной будет? — по-философски невозмутимо качает головой моя дуэнья.

— Я их всех на уши поставила! И сказала: если что с моей малышкой случилось, разберу их Цилию по камешку! — и столько уверенной гордости в её словах, что ни на мгновение не сомневаюсь: так бы оно и было.

Я слышу, как хохочет Гесс и радостно хмыкает Орландо. Последний переговаривается со своими людьми — над нами льётся незнакомая речь — быстрая и многоголосая. Поток экспрессивных фраз оглушает — мы словно попали на ярмарку, где яростно торгуются и заключают сделки. Краем глаза замечаю знакомое лицо. Это Джако. Живой. Но выглядит он отвратно.