Умом и молотком

Выступление Каныша Имантаевича по казахскому радио в канун нового, 1942 года было проникнуто уверенностью в победе и гордостью за работу ученых Казахстана.

«…Особенно энергично и продуктивно потрудились геологи, — говорил он. — Неутомимые разведчики недр выявили в 1941 году много новых месторождений важнейших металлов… На ряде марганцевых месторождений Центрального Казахстана уже начались подготовительные работы для широкой разработки их в 1942 году».

В начале января в Алма-Ату приехал Саид Сейфуллин. В гостиницах города мест не было. А требовалось срочно произвести предварительный подсчет запасов. Сатпаевы переселили детей в комнату к бабушке, Саиду освободили детскую. Сейфуллин завалил ее простынями чертежей, расчетов, карт. Днем Саид Нагимович разбирался в бумагах сам, вечером к нему присоединялся Каныш Имантаевич. Порою они просиживали ночи напролет. Нужно было доказать перспективность и экономичность джездинских разработок.

Когда Сатпаев был уверен в своей правоте, он был решителен и неуступчив. Он умел убеждать других.

— Наш Каныш, — говорил впоследствии Василий Иванович Штифанов, — в отношении Джезды выдал крупный вексель. Ему поверили, и оплачен был вексель с лихвой.

Весь январь из Алма-Аты в Джезказган шли краткие письма Сатпаева — либо с инструкциями, либо с информацией о том, как продвигаются в столице республики джездинские дела.

В феврале Каныш Имантаевич приехал в Джезказган. В единственной юрте на площадке Джезды жили старик со старухой. Заносы были такими, что старики и своих ягнят спасали под ее крышей. Сатпаев приехал не один. С ним был москвич из главка, уже знакомый с подсчетом запасов и данными анализов руды. Не так-то просто оказалось осмотреть площадку будущего рудника. Они с трудом доехали до нее на санях, а к юрте пробирались, проваливаясь по пояс в сугробах.

— Давайте проделаем один эксперимент, — предложил Сатпаев после чая в задымленной юрте. — Для него потребуются некоторые физические усилия. Согласны? Значит, вооружимся лопатами.

Они принялись расчищать снег. Потом Сатпаев несколько раз ударил ломом по мерзлой земле, не без труда снял верхний слой и скоро уже протягивал спутнику тускло поблескивающие куски руды.

— Узнаете?

Да, это была марганцевая руда. Москвич убедился воочию, как близко от поверхности она залегала. Значит, и добывать ее на первых порах будет сравнительно легко.

А в мартовскую ростепель сюда уже прибыл директор будущего рудоуправления криворожец Михайлов. Им владело одно желание — скорее обеспечить Магнитку рудой, необходимой для танковой брони. Приехал начинать строительство, в то время как геологи продолжали разведку, бурили скважины. И геологи и строители нетерпеливо ждали прихода весны.

В мае двести грузовых машин начали транспортировку строительных материалов и оборудования. Строительство рудника, доразведование его запасов и добыча марганцевой руды проходили одновременно.

Жители окрестных аулов, эвакуированные криворожцы, буровики и другие рабочие Джезказганской геологоразведочной конторы жили сперва в юртах, позднее в фанерных бараках с нарами в три яруса. Первую конторку сложили из дерна. Руду добывали кайлами с поверхности, доставляли к грузовикам на носилках. Техника была самой примитивной. Даже плуги находились на вооружении горняков. Но в транспортировке руда не знала задержки. Машины одна за другой отвозили ее на 22-й разъезд, а оттуда открывалась «зеленая улица» на Урал.

…Худощавый и жилистый, стремительный в движениях, рудничный геолог Иосиф Николаевич Богданчиков впоследствии вспоминал:

— Эксплуатация рудника шла полным ходом, а я все еще продолжал разведку. Первая скважина не дала ожидаемых результатов, перешли на вторую, третью. Дальше — лучше. Все прогнозы оправдывались. Горняки работали любо-дорого смотреть.

Это был единственный случай в большой моей практике, когда добыча шла впереди разведки.

Пожилой, седенький Богданчиков вспомнил 1942-й, вспомнил себя, еще молодого, вспомнил своего наставника Каныша Сатпаева и вздохнул:

— Да, дороже золота была нам та руда. После смены горняки уставали так, что нары казались пуховиками.

Теперь у входа в двухэтажную контору Джез-динского рудоуправления, окруженного небольшим парком — невысокими деревцами серебристой джиг-ды, на медной мемориальной доске высечены строгие краткие слова:

«12 июня 1942 года в грозные дни Великой Отечественной войны, всего за 38 дней, героическим трудом джездинцев был построен марганцевый рудник».

В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.» можно прочитать о. том, как с вводом в строй рудников Джездинского месторождения восточные районы страны стали давать 84,6 процента всего производства марганцевой руды в стране. «Организация выплавки ферромарганца на заводах востока, — сказано там же, — явилась большой победой, равной по своему значению выигрышу крупного военного сражения».

Теперь Джезды — благоустроенный поселок городского типа со школами, больницей, магазинами, с превосходной здравницей — профилакторием, с парком и клубом.