Умри Стоя! Родина

- Дерьмо, - поправил броню Сафронов, наблюдая за расползающейся по укрытиям вереницей общевойсковых доходяг, выглядящих настолько деморализованными, что, казалось, смерть грозила им больше от сердечного приступа, чем от пули.

- Будем наступать широким фронтом, - констатировал подтянувшийся взводный. – Наша цель – подавить миномёты и ПВО!

- Лейтенант, это же… - попытался возразить Глеб.

- Закрой свой рот, рядовой! Мне осточертела твоя дерзость! Ещё раз посмеешь обсуждать приказ, и я пристрелю тебя! Как понял?! – сунул взводный Глебу под нос со второй попытки выхваченный из кобуры пистолет.

- Ясно и чётко, - процедил Глеб сквозь зубы.

- То-то же! Отделения, слушай мою команду! Рассредоточиться по фронту на двести метров! Доложить по готовности!

- Да плюнь ты на мудака, - прошипел отошедшему в сторону Глебу Новак. – Пусть подохнет, как ему хочется.

- Если б только он один.

- Эти обречены. Отвлекут огонь на себя. Всё польза.

- Да, наверное… Звено, за мной, - двинулся Глеб в сторону центрального ДОТа, бросив презрительный взгляд на взводного.

Лейтенант Самохвалов – офицер части снабжения, попал под трибунал «за трусость», как и большинство находящихся в «Дирлевангере» офицеров. Бывших офицеров. Несмотря на разжалование, Самохвалов по-прежнему требовал обращаться к нему «лейтенант» и крайне болезненно воспринимал даже малейшую попытку нарушения субординации. Три недели в батальоне мало чему его научили, и Глеб искренне недоумевал от того, что «лейтенант» до сих пор не отбыл на Родину с входным отверстием в спине. Но выписывать Самохвалову билет домой собственноручно он не желал. И дело было вовсе не в страхе перед разоблачением. Никто не стал бы разбираться, отчего погиб очередной штрафник. Немалая часть их трупов смешивалась с грунтом, траками идущей следом техники. Просто, не хотелось стрелять по своим. Снова. А Самохвалов хоть и был редкостным дерьмом, но своим дерьмом. К тому же ротация личного состава батальона шла настолько интенсивными темпами, что решение проблемы вполне можно было доверить времени.

- Какого хера? – недовольно нахмурился Глеб, глядя вслед потрепавшему его по голове Радичу.

- На удачу, - обернулся тот и развёл руками. – Что? Это же все знают. Глеб Глен приносит удачу.

- Девятый бой, между прочим, а я снова жив, - покивал сидящий на соседней койке Новак, не отрываясь от заточки ножа.

- Говорят, - откусил Шлугер заусенец от большого пальца, - если о тебя как следует потереться, можно и до Рождества дотянуть.

- А если отсосать тебе, то встретишь его дома, за праздничным столом, - внёс уточнение щуплый на фоне остальных членов звена Сафронов. – Но, как по мне, думаю, оно того не стоит. Без обид.

- Мой дом здесь, - нарушил Глеб общее веселье.

- Нда… - сплюнул Шлугер.

- Мой – в Керчи, - без тени смущения продолжил Сафронов. – За полкилометра от моря. Там мать, сёстры, лоза на беседке… Хотелось бы вернуться. Хоть на день.

- А я не помню свою мать, - убрал Новак тесак в ножны. – И дома того не помню, где детство провёл. Даже город не назову. Номера частей, фамилии воспитателей, инструкторов, сержантов, офицеров – это да. Четырнадцать лет войны после учебки. Каждый бой... Координаты высот до сих пор в голове. Нам всегда говорили, что мы сражаемся за Родину. А где она, та Родина? Где дом? Не знаю, как тебе, Глен, но мой точно не здесь.

- Вот такие разговоры тебя сюда и привели, - указал Радич пальцем на Новака. – Не засерал бы всем вокруг мозги своей деструктивной болтовнёй, был бы уже майором, а то и повыше.

- Хм, - усмехнулся тот. – Это говорит мне бывший сержант, сломавший челюсть майору.

- Он был неправ, - накрутил Радич на кулак мокрое полотенце. – Не все майоры одинаковы. Это вообще мой единственный конфликт с офицером. До того даже взысканий не получал.

- Терпел-терпел, да не утерпел. Знаю я, повидал. У вас внутри пружина. Рано или поздно она лопается. Тут никакая муштра не помогает. Только бой или баба. И – как пить дать – майор подвернулся тебе, когда ты уже мозоли натёр, полируя ствол от скуки.

- Ты – мать твою – психолог?

- Нет. Просто постарше тебя, и ещё помню, что раньше таких прямо из учебки направляли в «быстрое развёртывание» или в айнзацгруппы, если повезёт. Теперь отбор, как видно, другой.

- Каких это «таких»? – затянул Радич полотенце на кулаке так, что оно заскрипело.

- Сам знаешь.

- Ну хватит вам, - вклинился в назревающий конфликт Сафронов. – В «Дирлевангере» невинных нет. Не считая меня, конечно.

- Ещё бы, - усмехнулся Шлугер. – Поиметь тринадцатилетнюю дочурку коменданта, стоя на посту – как за это вообще можно осудить?!

- Во-первых, дело было в караулке. А во-вторых, никто из вас не дал бы ей меньше восемнадцати. И всё произошло по обоюдному согласию. Я лишил девушку невинности, а ты лишил полковника ног и читаешь мне нотации.

- Это был несчастный случай, - скрипнул зубами Шлугер. – Идиот сам попёрся на минное поле, я его туда не тащил.