Унесенная скандинавским ветром

Мы остановились лишь однажды. Пришло спонтанное решение сделать внеплановую остановку у кабинета бухгалтерии – внеочередной раз я был сражен его поведением – Халмар вдруг встал как вкопанный здесь же и слушал все, о чем говорили мы с Верой. Пока… он не заметил, как она запихивает какую-то коробку в мусорку.

– Избавляетесь от черной бухгалтерии, Вера Андреевна?

Красотка застыла в забавной позе и уставилась на неожиданно появившееся руководство. Мне показалось, или ее смутило что-то рядом со мной. И заставило, кстати, залиться краской? Или это был кто-то?

– Я… а… – девушка окончательно растерялась и внезапно начала доставать коробку обратно. – Я… я случайно. Перепутала…

– Верочка, конечно, ты перепутала! – могло померещиться, что на выручку ей пришел главный бухгалтер, мужик с бегающими глазками выскочил из-за стола и стал помогать ей вытаскивать коробку обратно. – Я же тебе сказал, не эту коробку, а вон ту. На шкафу. А это совсем другая коробка, она того дела не касается. Ты все напутала! Я же говорил, ложиться надо раньше, кофеек пить, витаминками закусывать, тогда и путать ничего не будешь!

– А что там, в этой коробке? – с моего языка сорвался спонтанный вопрос.

Я бы не сказал, что меня сильно интересовал ответ, просто с языка сорвалось. Обольщевский тут же подозрительно подпрыгнул:

– Ничего, Руслан Игоревич…

– Константинович, – буркнул я угрожающе, делая шаг в их сторону.

Не люблю, когда от меня что-то пытаются утаить… И я бы узнал, оставалось лишь поднять крышку у этой загадочной коробки, которая так переполошила обитателей бухгалтерского кабинета. Узнал, если бы мой непосредственный начальник и по совместительству друг, не удивил бы меня в третий раз за одно утро, резко и холодно мне приказав при посторонних:

– Руслан, мы спешим в цех.

Я убрал руку, которую уже занес было над коробкой. Пожевав губами, с тоской вспомнил о том, что давно не курил. А еще очень хотелось стереть со своей физиономии смущение, которое не появлялось на ней дай бог памяти лет сто. Последний раз, когда это чувство подкрадывалось ко мне и вот так вот заливало красным всю рожу, был лет десять обратно, в Норвегии, в тот день, когда пришлось признаться старику Ганнару, за что меня арестовали. Спасало лишь то, что эти двое, и Верочка, и ее неугомонный начальник в эту секунду были еще пунцовее меня. Стояли, выпучив глаза и вцепившись в четыре руки в подозрительную коробку.

– Ладно, – показал на них указательным пальцем, – я на обратном пути зайду. Поговорим еще.

Глава 14

– Ерохина, ты, твою лысую черепашку, совсем сдурела?!

Обольщевский зашипел на меня на манер обозленного дракона, стоило только за начальством закрыться двери. Он выхватил у меня из рук коробку:

– Дай сюда! Теперь придется срочно спасать положение!

– В смысле? Зачем? – непонимающе, все еще заливаясь краской по самый пупок выдавила я.

Обольщевский скривился, одновременно срывая бант с моего подарка:

– Я так понимаю, если Бесихвостов тебя сразу не уволил и не пришиб, то этот подарочек все же от его помощника. Что там, Ерохина?

Рустам Николаевич сорвал бант, за ним крышку и наши оба носа повисли над тем, что было внутри. Буквально двумя пальчиками Обольщевский вытащил из коробки новенькую пару беговых кроссовок с протектором. Кожаные, с уплотнением в пятке, задранным носом… Мечта… Вздох зависти неизвестно кому вырвался у меня из груди. Я как-то даже мечтать не смела о таких. Подобная дорогостоящая спортивная одежда доступна лишь избранным, в чье число я совсем не попадаю.

– А что в карточке-то было? А?

Рустам всучил мне кроссовки, сам нагнулся к корзине и вытащив оттуда выброшенное мною послание раскрыл и прочитал вслух:

– Сегодня в семь. Что, все? Эй, Верочка Андреевна, вы где витаете? Что это означает? У нас в городе такой новый вид свиданий? В кроссовках? Раньше нормальные мужчины дарили колье, кольца, бриллианты. Шубы, на худой конец. Я уже не говорю о букетах цветов. А что теперь? Сейчас это, а потом гантели присылать начнут? Сразу с намеком, подтянись, милая? Но… Вам это не грозит, радость моя. У вас прекрасная фигурка.

Его голос пропал где-то там. Мои мысли улетучились куда-то совсем далеко. В такое дальнее далеко, у которого теперь есть даже название. «Сегодня в семь». И кроссовки. Но это вот дальнее далеко внезапно разлетелось на миллион осколков – его разбило воспоминание о его взгляде. Когда он увидел эту самую коробку в мусорке.

– Верочка!

Обольщевский выкрикнул мне мое имя в спину, потому что я уже выскочила из кабинета. Ужас. Как же нехорошо вышло! Рустам прав, на домогательства это совсем не похоже. Помощник нашего главного всего лишь как воспитанный человек хотел поддержать другого спортсмена только потому, что сам неравнодушен к спорту! А я… Вот уж правильно говорят о нас, о русских женщинах, что мы меркантильные. Правильно шутят, что не успеваем увидеть мужчину, как сразу думаем только о том, как быстрее выйти за него замуж, возлагаем какие-то дурацкие надежды…