Унесенные ветрами надежд

— Что? — возмутилась она. — Это я-то тебя использовала?

— А как иначе? Зачем же тогда тебе во второй раз захотелось приехать к старому коттеджу? Разве не для того, чтобы перед своей свадьбой еще раз по-настоящему попробовать кого-нибудь другого? Я тебя пригласил, ты помнишь? И ты тут же появилась.

— Как ты смеешь!

— Как я могу не сметь?

— Все было не так! — вырвалось у Элизабет. — Это было… Это было совершенно по-другому! — Она всхлипнула, лихорадочно подбирая слова. Она не имела ни малейшего понятия, что должна сказать, но ни в коем случае не могла стерпеть то, что он про нее так думал.

— Ты хотела этого, как дикарка, и тут же получила свое, стоило нам только начать, — заявил он.

От его грубых слов она вздрогнула, а затем обеспокоенно прислушалась и посмотрела в направлении трапа. Он говорил тихо, однако ей показалось, что их кто-то подслушивает.

— Там кто-то есть, — прошептала она.

— Я поставил перед трапом Джона Иверса, потому что хотел поговорить с тобой без помех.

— Я уже сказала, что нам не о чем говорить! — Элизабет со злости хотела оттолкнуть его, однако он схватил ее обеими руками за плечи и прижал спиной к поручням. Он настойчиво смотрел ей в лицо.

— Если это было не так… то как же это было?

— Я не знаю, — пробормотала она. — Я была… Ты был таким… Я хотела выслушать твою историю.

— Какую историю? — обескураженно спросил он.

— Историю о твоей семье. Ты пообещал рассказать ее мне, и только поэтому я во второй раз поехала к коттеджу.

Он покачал головой, затем недоверчиво рассмеялся.

— Неужели ты говоришь это всерьез? Единственное, чего ты хотела от меня, было то, что я и сделал с тобой.

Она хотела ударить его по лицу, но, когда ее рука взметнулась вверх, Дункан небрежным движением перехватил ее и крепко удержал в своей.

— Оставь это, — властно произнес он. — Ты лишь сама себе сделаешь больно.

— Ты — проклятый мерзавец! — воскликнула Элизабет дрожащим голосом.

Она была готова вот-вот расплакаться и ненавидела себя за это. Но еще больше она ненавидела его, потому что он так разговаривал с ней и совершенно безо всякого труда проникал в ее тайные мысли, за которые ей было стыдно, как никогда еще за всю свою предыдущую жизнь.

— Ты что, плачешь? — спросил он. — У тебя такой вид, словно то был первый раз в твоей жизни.

Ее подавленное всхлипывание заставило его внимательнее посмотреть на нее.

— Боже мой, — медленно произнес он.

— Я… Я сказала, что не хочу этого, но ты не послушал, — заикаясь, сказала она. — Ты был таким настойчивым… Все получилось так быстро, что я не смогла… А я всего лишь хотела…

— Послушать историю, — тихо продолжил он ее фразу после того, как она замолчала.

Элизабет кивнула, опустив взгляд. Она знала, что это была далеко не вся правда. Даже не наполовину.

— Лиззи, — пробормотал он. — Я очень сожалею. У меня и в мыслях не было, что ты… наивна и неопытна.

— Что тебе от меня надо? — раздраженно спросила она. — Зачем тебе еще раз вытаскивать все это на свет божий, хотя нам с тобой лучше просто забыть обо всем?

— Черт возьми, если бы я сам это знал!

Он отпустил ее и вцепился обеими руками в свои волосы, так что они буйными прядями стали торчать во все стороны, придавая ему вид дикого льва. Когда Элизабет хотела воспользоваться возможностью и ускользнуть от него, он снова схватил ее за руки.

— Не уходи!

— Что тебе от меня надо? — снова спросила она.

Его глаза сверкали в лучах заходящего солнца.

— Того, чего ты хочешь тоже.

Он прижал свою руку к ее щеке, нежно и крепко одновременно. И, как уже было однажды, ей в нос ударил его запах — запах соли, пота и мужчины. У нее перехватило дыхание, и она попыталась отвернуться.

— Я хочу забыть тебя.

Его рука прикоснулась к ее волосам, нежно погладила их, и она невольно подняла взгляд на него.

— Ты врешь.

— Я замужем, — сказала она.

Это должно было прозвучать холодно и сухо, но чувствовалось, что все это ближе к отчаянию.

— Замужем за мужчиной, который не прикасается к тебе, зато вовсю спит с француженками, да так, словно от этого зависит его жизнь, — мягко пошутил он.

— Откуда ты это знаешь? — раздраженно спросила она.

— Это — корабль, а я — его капитан, — сказал Дункан, словно этот факт был достаточным основанием для того, чтобы он знал все и обо всем, что происходило на борту. Возможно, это было правдой, однако не давало ему права вмешиваться в ее жизнь таким бесцеремонным образом.

— Это не твое дело, — резко произнесла Элизабет.

Дункан испытующе посмотрел на нее.

— Ты совершила ошибку, выйдя за него замуж, — заявил он.

— Очевидно, мне свойственно постоянно делать не то, что следует.

Он помедлил, затем кивнул, словно это был достойный внимания вывод.

— Все мы делаем ошибки, — добавил он. — И я, наверное, еще больше, чем ты.