Унесенные ветром. Том 2

Мысль продолжала работать, четко, как часы. Идея разрасталась, разрабатывалась в уме холодно и с логической ясностью. Скарлетт представила себе Ретта, контраст белозубой ухмылки и загорелого лица, иронию в черных глазах, ласкающих ее. Она вспомнила тот вечер в Атланте, перед концом осады: она сидела на крыльце у тети Питти, полускрытая летней тьмой, – и вновь ощутила жар его ладони на своей руке, когда он сказал: «Ни одну женщину я не хотел сильнее, чем вас, и ни одну не ждал так долго».

«Я выйду за него замуж, – спокойно подумала она. – Тогда мне вообще больше не придется беспокоиться о деньгах».

О, благословенная мысль, слаще небесного спасения – никогда не беспокоиться о деньгах, знать, что «Таре» ничто не грозит, что семья твоя сыта и одета и что не надо будет биться головой об очередную каменную стену!

Она чувствовала себя очень старой. События дня высушили в душе ее все эмоции: сначала неожиданная новость о налогах, потом Эшли, а под конец убийственная злость на Джонаса Уилкерсона. Нет, никаких чувств в ней не осталось. Если бы ее способность чувствовать не истощилась полностью, что-нибудь в ней воспротивилось бы этому плану, зародившемуся в голове: ведь она ненавидела Ретта, как никого другого в целом свете. Но она не могла чувствовать. Она могла только думать, и мысли ее были очень практичны.

«Я наговорила ему ужасные вещи той ночью, когда он бросил нас на дороге, но я смогу сделать так, что он забудет об этом, – думала она презрительно, все еще уверенная в своей власти чаровать. – Я буду сладкоречивой. Заставлю его поверить, что всегда любила его, а той ночью просто была очень напугана и расстроена. О, мужчины так покладисты, если верят тому, что им льстит… Ему и присниться не должно, в каком тяжелом положении мы оказались. Я и виду не покажу, пока не заполучу его. О, он не должен знать! Если он хотя бы заподозрит, как мы бедны, то сразу поймет, что мне нужны его деньги, а не он сам. Вообще-то у него нет способа узнать, потому что даже тете Питти неизвестно самое худшее. А после того, как я выйду за него, ему все равно придется помогать нам. Он не допустит, чтобы родные его жены умирали с голоду».

Его жена. Миссис Ретт Батлер. Что-то похожее на отвращение, глубоко спрятанное под холодной рассудочной постройкой, слабо шевельнулось, но было подавлено. Она вспомнила постыдные и противные события своего короткого медового месяца с Чарлзом, как его руки шарят по ее телу, его неумелость, непостижимый взрыв эмоций – и вот вам Уэйд Хэмптон.

«Не буду сейчас об этом думать. Это все потом, после того как стану его женой…»

После того как стану его женой. В памяти зазвенел звоночек. По спине пробежал неприятный холодок. Она опять вспомнила тот вечер на крыльце у тети Питти, как она спросила: он что, делает ей предложение? И как гадко он засмеялся и сказал: «Моя дорогая, я не из тех, кто женится».

Предположим, он до сих пор не из тех, кто женится. Предположим, несмотря на все ее прелести и подходы, он откажется жениться на ней. Предположим – о, какая ужасная мысль! – он совершенно забыл о ней и волочится за какой-то другой женщиной.

«Ни одну женщину я не хотел сильнее…»

Скарлетт сжала кулаки, так что ногти вонзились в ладони. «Если он забыл меня, я заставлю его вспомнить. Я сумею сделать так, что он снова будет желать меня».

Ну а если он не намерен жениться, но все еще хочет ее, то тоже есть способ раздобыть денег. Он же просил ее когда-то стать его любовницей.

В серых сумерках гостиной Скарлетт дала быстрый и решительный бой трем самым крепким узам, оплетающим ее душу: памяти Эллен, заповедям религии и своей любви к Эшли. Она знала, что задуманное ею должно повергнуть Эллен в ужас – даже на небесах, в далеком теплом раю, где она, несомненно, пребывает. Скарлетт знала, что прелюбодеяние – это смертный грех, и понимала, что если она любит Эшли – а она его любит, то ее план вдвое хуже проституции.

Но все эти обстоятельства рассыпались в прах перед беспощадной холодностью ее рассуждений и безвыходностью отчаяния. Эллен умерла, а смерть, может быть, дает высшее понимание. Религия запрещает блуд под угрозой адского пламени, но если церковь полагает, что Скарлетт не свернула бы горы ради спасения «Тары» и ради спасения своих родных от голодной смерти, тогда вот пусть церковь из-за этого и переживает. А она – нет. Не теперь, во всяком случае. И Эшли. Эшли ее не хочет. Вернее, хочет, и очень, его жаркие губы сказали ей это. Но он никогда не увезет ее с собой. Странно: уехать с Эшли не кажется грехом, а вот Ретт…