Унесённые «Призраком»

Мэри судорожно вздохнула и медленно подняла глаза. «Это такая же часть тела, как палец или нос, – внушала она себе, пытаясь не сгореть со стыда. – Выглядит непривлекательно… наверное, потому ее считают срамной и прячут. Но когда человек страдает и близок к смерти, не стоит об этом думать и тем более брезговать. В конце концов, такими мужчин создал Бог».

Она посмотрела чуть выше, встретилась взглядом со Стейном… и отчего-то смутилась еще сильнее. Настолько, что ощутила, как от напряжения у самой по вискам стекают капельки пота.

– Доктор, питье для больного остыло, – доложил Риггз. – Можно уже давать ему?

– Пусть это сделает мисс Айвор. Она все равно ничем не занята.

Это не прозвучало как упрек, но Мэри почувствовала себя уязвленной. Она забрала у ассистента кружку с еще теплым напитком, повернулась к мужчине и стала ласково уговаривать его выпить все до дна. Мистер Элиот вроде бы не возражал, но поселившийся в нем ужас перед операцией заставил его стать подозрительным:

– А оно горькое? Я не умру, если выпью это? А что со мной будет? Я перестану чувствовать боль? И как долго?

– Это вино со смесью различных трав⁶⁸ по рецепту доктора Мина, который я усовершенствовал, – терпеливо объяснил ему Стейн. – Вы не умрете, а погрузитесь в глубокий сон, и когда придете в себя – все уже будет кончено. Пейте и расслабьтесь, это поможет вам быстрее заснуть.

Поколебавшись, мужчина все же послушался и торопливо осушил кружку. Минут через десять, когда миссис Коути уже приступила к бритью, он с изумлением отметил, что боль перестала его мучить и полностью исчезла.

– Прекрасно, мистер Элиот! – улыбнулся Стейн. И добавил негромко, только для Риггза: – Привяжите его на всякий случай. Случалось, что избавившись от боли, пациенты передумывали делать операцию и пытались сбежать, не понимая, что это временное состояние. Не хотелось бы ловить его по всему госпиталю, а потом обнаружить спящим на полу в коридоре.

Риггз засмеялся, и Мэри ощутила некоторое облегчение. Должно быть, в первый раз всегда трудно и страшно, хочется все бросить и убежать. Никто из хирургов не рождается со скальпелем в руках; наверняка мистер Риггз тоже боялся, когда впервые оказался у операционного стола. А теперь вот хохочет как ни в чем не бывало.

«И я так смогу, – подумала она. – Разумеется, не сегодня, не через неделю… может быть, через год».

Миссис Коути закончила подготовку больного и протерла низ его живота губкой, смоченной в спирте. Взглянув краем глаза, Мэри заметила там побелевшее вздутие – видимо, это и была грыжа. Что с ней будут делать? Надрежут и выпустят кровь, а потом зашьют? Что там вообще внутри этой шишки?

– Готов, – наконец сказал мистер Риггз, прислушавшись к дыханию пациента и потрепав его по щеке. – Можно начинать, доктор Норвуд.

– Хорошо. Мисс Айвор, подойдите ближе, я буду подробно все объяснять.

Девушка сделала шаг. Запах спирта ударил ей в нос и вызвал легкое головокружение.

– Смотрите внимательно. – Стейн взял небольшой аккуратный ножичек и медленно провел им прямо по вздутию. – Я делаю первичный неглубокий надрез…

Кожа мгновенно разошлась, выпустив яркие ручейки крови и обнажив что-то непонятное, синюшное, скрытое под тонкой пленкой… Стейн что-то еще говорил, но Мэри уже не слышала. Уши словно залило водой, все звуки тонули в ровном бесцветном шуме, перед глазами замелькали серые мушки, а горло скрутило спазмом. Девушка попыталась что-то сказать, но не смогла: темнота окружила ее, подхватила и с силой бросила об пол…

Придя в себя, она не сразу поняла, где находится. Маленькая комната на две кровати, узкое, занавешенное до середины окно, в котором виднелся кусок голубого неба. Пахло мылом и лекарствами. Мэри повернула голову и ощутила что-то холодное и влажное у себя на лбу.

– Очнулась, – услышала она голос сиделки. – Вам лучше, мисс?

– Что со мной? – тихо спросила девушка. Она хотела приподняться, но почувствовала головокружение, боль в левой руке и прекратила попытки.

– Вы потеряли сознание. Так бывает.

Кровь… Мэри вспомнила надрез, окрашенный алым, и с трудом подавила новый приступ дурноты.

Это неправильно. Я никогда не боялась крови…

– Здесь нечего стыдиться, мисс, – продолжала женщина. – Тем, кто трудится в госпитале, приходится терпеть многое: наготу, скверные запахи, грязь, кровь, стоны и крики. Такое не всем дано. И если вы не выносите вида крови, эта работа не для вас.

Мэри отвернулась к стене, чтобы сиделка не видела ее глаз, мгновенно наполнившихся слезами. А некоторое время спустя спросила уже спокойным голосом:

– Надеюсь, мой обморок не помешал доктору Норвуду?

– Нет, мисс. Он вызвал второго ассистента, Берни, и тот перенес вас сюда. Сейчас они заканчивают операцию. Когда вам станет лучше, Берни отвезет вас домой.

– Что с моей рукой? Она болит.

– Дайте-ка погляжу. – Сиделка ощупала ее локоть, и Мэри, не удержавшись, охнула. – Думаю, вы ушиблись, когда упали. Это скоро пройдет.