Унесённые «Призраком»

– Не скажите. – Капитан незаметно придвинулся ближе. – Выпрыгнув за борт, вы сперва ударитесь о воду – с такой высоты это будет весьма болезненно. Закричать не получится: если откроете рот, в него тут же хлынет вода. Потом вас вынесет на поверхность, но как только одежда намокнет, она потянет вас в глубину. Вопреки нашим решениям, тело под водой отчаянно сопротивляется, пытаясь выжить. Для того чтобы умереть, придется сделать несколько вдохов – вряд ли вы представляете, какая это адская боль и какой ужас при этом окутывает сознание. Вам покажется, будто внутрь заливается жидкий огонь и ваши легкие разрываются. Это не мгновенная, а очень долгая и мучительная смерть.

– Перестаньте! – Мэри побледнела и схватилась рукой за горло. По ее телу пробежала судорога: развитое воображение позволило ей живо представить все, о чем говорил ее брат. А тот с усмешкой продолжил:

– Вы будете биться в агонии, и это может привлечь акул, которых тут предостаточно. Знаете, каково это – когда острые зубы хищника впиваются в плоть и заживо раздирают на части? Их челюсти так сильны, что способны мгновенно перекусить кость…

– Хватит, прошу! – отчаянно закричала девушка, сползая на палубу и зажимая ладонями уши. В ту же секунду Роберт оказался рядом, подхватил ее, перекинул через плечо и понес в каюту, не обращая внимания на ее визг и вопли.

Мэри брыкалась, колотила его по спине, но капитан только крепче сжимал ее, уверенно шагая и не теряя равновесия даже на трапе. И девушка быстро затихла: когда он поставил ее на пол в своей каюте, она уже не сопротивлялась и обессиленно уткнулась лицом в его китель. Плечи ее дрогнули.

Даже умереть не смогла… жалкое, никчемное создание!

Роберт обнял ее и долго стоял так, пока она молча глотала слезы. Потом подвинул ей кресло, а сам вынул из шкафчика два бокала и бутылку вина. Выбрал коммандарию⁷³, подходящую для женщин больше, чем херес или портвейн.

– Выпейте. – Он поставил перед девушкой наполненный до краев бокал. – Вам нужно успокоиться.

Мэри осторожно пригубила вино, а потом выдохнула и сделала пару больших глотков. Роберт расстегнул китель и опустился в кресло напротив, пристально глядя на нее. Наконец девушка осмелилась поднять на него глаза и ужасно смутилась.

– Что вы на меня так смотрите? – тихо спросила она.

– Хочу понять, почему моя красивая и умная сестра пыталась совершить непростительную глупость, – ответил он с легкой грустью. – Для этого нужен весомый повод, и я бы хотел знать, какой.

– Я не такая, как вы думаете! – с горечью воскликнула Мэри. И вдруг ощутила растекающуюся под сердцем теплую волну – то ли от выпитого вина, то ли от осознания того, что Роберт наконец-то признал для себя их родство. Это сбило ее с толку, и она заговорила бессвязно, путано, выплескивая наружу остатки внутренней боли: – Нет, нет… все напрасно, я не могу с этим справиться! Это так тяжело, а я слишком слабая… Зачем вы удержали меня? Пусть бы все кончилось… я устала страдать, я хочу покоя!

Ее глаза лихорадочно блестели, губы вздрагивали, и сердце капитана невольно наполнилось жалостью. Но, вместо того, чтобы дать ей волю, Роберт спокойно проговорил:

– А вы подумали об отце? Совсем недавно Эдвард Айвор узнал о смерти любимой женщины, и с тех пор его мучают боли в груди; что произойдет с ним, узнай он о гибели единственной дочери? Прозвучит жестоко, но вы убили бы не только себя, но и его. И я потерял бы сразу двоих близких мне людей. – Он подался вперед и взял холодные ладони девушки в свои: – Что происходит, Мэри-Энн? Посмотрите на меня и скажите, что не так?

Мэри долго сидела с опущенной головой, испытывая запоздалый приступ стыда. Роберт был прав: слишком увлекшись своими потерями и обидами, она совершенно забыла о том, какую муку могла причинить отцу. Отцу, которого долго искала, ради которого пересекла океан и столько всего вытерпела, человеку, который принял ее, окружил любовью, отдал ей все, что смог…. и которого она тоже беззаветно любила. Господь всемогущий, можно ли быть более эгоистичной?! Угрызения совести были такими сильными, что, будь у нее под рукой плеть, Мэри попросила бы брата как следует отхлестать ее и приняла бы наказание с радостью.

Наконец она медленно выпрямилась и осмелилась взглянуть в лицо капитану. Заплаканные серые глаза встретились с глубокими синими… и ей вдруг померещились другие – строгие, мудрые, полные незыблемой веры, в которые она когда-то очень давно заглядывала так же робко, отчаянно, ища опоры и помощи. Да и Роберт в этот миг видел ее другой – не столь юной, достаточно опытной, но все еще способной на минутную слабость.

…Они стояли вдвоем на башне полуразрушенной крепости, там, где никто не мог видеть, как командующая армией защитников этих стен горько плачет в его объятиях.