Уничтоженная вероятность (Циклопы)

– Раньше я подобных разговоров не слышал. «История – безжалостна, Бог бессилен»… Это кошмар какой-то, Лев Константинович, Борис Михайлович!

«Н-да, – выводя машину на улицу и запирая за собой ворота на секретный гвоздик, продолжал ворчать Потапов. – Не удивительно, что церковь и правительство объединились против нового течения. Это ж, Борька, сам понимаешь – кранты любой религии! Порядку в целом. Теперь не удивляюсь, почему правительство скрывает факты саморегуляции Истории. Подобные легенды способны учинить анархию и смуту. Если в умах появятся брожения, мол, зачем придерживаться норм и правил, соблюдать какие-то там заповеди, если все безжалостно предрешено… А?»

Завянь молчал. Безобидные разговорчики о неформалах обернулись жуткой изнаночной правдой. Если Миранда вернется в будущее, молчать она не станет – предъявит доказательства. Ее стараниями секта обретет достоверность и разрушительную силу для упорядоченного, и, в общем-то, безобидного мироустройства. Законопослушания.

«Не зря паршивку отстранили от активной деятельности и в прошлое не допускали, – печально размышлял старый контрразведчик. – Там, где нормальный человек вроде Капустиных, углядит только занятный казус, вывернутые мозги идейной террористки, нацеленной на разрушение порядка, обязательно вычленят уничтожающую суть».

– Кеш, а что об этой секте в будущем говорят? Ты в будущее путешествовал?

Потерянное зеленоватое лицо Иннокентия горестно скривилось.

– Туда никто не путешествовал, господа. Будущее – закрыто.

– Как это?! – опешили два интеллекта разом.

– А так. Больше чем на несколько минут проникнуть в будущее не удается даже дрозофиле, господа. Оно – закрыто.

– Кем?

Стилист пожал плечами:

– Ходят разговоры, что нашими потомками.

Генерал присвистнул:

– Нормально с вами разобрались… Чем же это вы, Кешка, так потомкам-то нагадили, а? Чего накуролесили?

* * *

Светлана Игоревна Соснина жила в многоэтажном доме на Мосфильмовской улице. В небольшой двухкомнатной квартирке со старенькой, глуховатой маменькой Ираидой Тимофеевной.

Еще днем, когда Завянь звонил гримерше по генеральскому мобильному телефону, два интеллекта малость поругались. Погрузившийся в воспоминания о строгой конспиративной этике контрразведчик уверял: недопустимо привлекать к операции третьи лица! «Мы, Боря, в розыске! Карпов за информацию о дочери и ее похитителе Завьялове миллионы обещает!»

Борис предпочел не осыпать комплиментами порядочнейшую подругу Лели, разубеждая подозревающего всех и вся пенсионера-смершевца. Он лишь спросил:

«Лев Константиныч, ты с моей Лелей познакомился?»

«Ну да».

«Ответь. Ты смог бы ее предать? Смог заложить близкого ей человека?»

Генерал даже отвечать не стал. Смутился и не вмешивался, когда Завянь звонил по телефону, обговаривая со Светланой Игоревной детали маскарада и советовался относительно приобретения экипировки и недостающих элементов для создания нового имиджа.

Светлана Игоревна попросила Лелиного внука только в одежный магазин зайти.

– Все остальное дома есть.

И даже не спросила Борю, в какие неприятности тот влип. Кристально чистый образ народной артистки Завьяловой укрывал ее внука от любых наветов.

Борис проинструктировал стилиста как себя вести с подругой Лели, что говорить. Но не учел специфику: Капустин сел перед зеркалом своей коллеги из прошлого.

Иннокентий нормально зашел в тесноватую прихожую. Нормально поздоровался. По совету Бори, прикинулся задумчивым и хмурым.

Едва попал в кресло перед гримерным столиком и зеркалом, заволновался так, что альфа генерал Потапов очи к потолку воздел.

«Черт, Боря! Он же сейчас с советами и комментариями влезет!! Гляди, как на коробочки таращится!»

Завьялов мысленно проделал тоже самое – закатил глаза. Маленько выругался. Замер.

Светлана Игоревна примеряла на его родную голову длинноволосый паричок.

«Только бы у Марычевых не было моих знакомых, только б не попасться на глаза, не нарваться!» – мысленно запричитал Борис. Его автомастерская доводила до ума тачки половине золотой молодежи Первопрестольной. Увидят в новом о б р а з е, звиздец авторитету!

По сути дела, разговаривая со Светланой Игоревной, он сам настаивал на радикальной смене типажа. Но такого достоверного ПОЗОРА не смог вообразить.

«Крепись, сынок, крепись». В голосе боевого генерала Боре чудилась насмешка, а отнюдь не утешение.

«Да пошел бы ты, Лев Константинович!»

«Скоро оба пойдем, протии-и-ивный», – гнусаво протянул разведчик.

Боря плюнул. Мысленно, конечно.

Блестящий, словно лакированный башмак, лимузин плавно подкрался к обочине в тихом переулке.

На тротуаре стояла, даже по московским меркам, выдающаяся парочка: низкорослый мрачный папик в шикарном англицком костюме и долговязый детинушка приятной голубой наружности. Детинушка неловко мялся, одергивал кургузый обтягивающий пиджачок лазоревого цвета и гламурно вращал округлой крепкой попкой в фиолетовых порточках, а на руках держал расфуфыренную, ушастую собаченцию.

«Кабы не знал, что Коваль через несколько часов подохнет… – мысленно печалился Потапов, – ни в жизнь! Ни за какие деньги! Даже за бессмертие души!!..»