Уничтоженная вероятность (Циклопы)

«А мне-то каково, Константиныч, прикинь, а?! – в унисон переживал Завьялов, полчаса назад позволивший Иннокентию вести себя сообразно профессии и облику. – Каково все это видеть?! Я ж, типа – тут!! Вот он весь! С ушатым лысым червяком на ручках, фланирую!»

Нервическая внутренняя обстановка как нельзя лучше ложилась на расписанные роли: «папик Лева» дергался, крутился, его «бой-френд» в фиолетовых штанишках не знал, куда упрятаться от разъяренного взгляда. Изображал лицом: а я-то здесь при чем?! Сами все устроили, а я всех виноватей, да?!

Два голубя смотрелись разругавшейся, надутой парочкой.

Лимузин подъехал. Затемненное пассажирское стекло съехало вниз до упора. В окне образовалась вытянутая физия полковника в отставке Ковалева.

Пару секунд Дмитрий Федорович монтировал воедино чудовищно помолодевшее генеральское лицо, костюм стиля «толстосум на отдыхе», дорогущие штиблеты, галстук… С о п р о в о ж д е н и е с собачкой.

Получилось-таки опознать:

– Твою ма-а-ать… Лев Константиныч…

Не известно, как прежде собирался поздороваться полковник, но нетипичное приветствие, вырвавшееся из Коваля, наиболее конкретно выразило обстановку: Дмитрий Федорович не поверил глазам до тех пор, пока окошко настежь не открыл, не присмотрелся. О «здравия желаю» тут даже разговора не было.

Пока шеф сидел с раскрытым ртом и малость выпученными очами, из подъехавшей сзади машины охраны выскочил верзила в черном костюме и белой рубашке. Не дернув даже бровью, распахнул перед «голубками» дверь лимузина.

Генерал Потапов, – проклиная день и час, прошлое и будущее! – забрался внутрь длинного салона. Сел подальше от ненавистного коллеги.

Кеша виновато просочился следом.

За истекшую минуту Дмитрий Федорович успел прийти в себя.

– Ну, Константинович, – развел руками, – умеешь удивить. М а л ь ч и к а представишь?

– Сын моей подруги – Славик. Вячеслав Оболенский.

– Ах сын подруги… Славик Оболенский, – немного успокоился полковник. Вытянул губы дудкой и облегченно поднял брови, как будто говоря: «Свят, свят! А я уж невесть что подумал».

Но по большому счету, безобидный, однозначный вид стилиста Ковалева успокоил.

Не исключено, полковник представлял, что с генералом прибудет его молодая копия: брутальный мрачный тип с глазами снайпера. А тут… собачка, брючки, взгляд теленка…

Коваль расслабленно откинулся на спинку кожаного сиденья и одернул пиджак. Завьялову послышалось, пробормотал: «Бывает, Константиныч. Подруги с такими детками у каждого случаются».

Расслабившись, Дмитрий Федорович в прищур разглядывал бывшего начальника и никак не мог понять, как еще недавно дряхлый пенсионер, целыми днями копающийся в огороде, умудрился так помолодеть? Поглядел на генеральские руки, где совсем исчезли пятна старческой гречки…

На Кешу, скромно сомкнувшего коленки, покосился…

Не в э т о м ли секрет омоложения?

И даже головой помотал, отрицая подозрение. Пожевал губами и, не выдержав, поинтересовался:

– Мгм, Константиныч, ты это… ботокс, что ли, колешь?

Под совершенно не морщинистой генеральской кожей заходили желваки на скулах. Потапов уничтожил взглядом ненавистную крысу и отвернулся, благодаря судьбу, что лимузин длиннющий, и бывшие коллеги не соприкасаются даже рукавами. Одним воздухом с Ковалем ему уже дышать противно было!

На празднование семидесятилетия Марычева отец и сын Ковалевы выехали по отдельности. Генерал предположил, что сука-Дима собирался в дороге о чем-то с ним потолковать. Но настрой на разговор сбил чудовищно нетривиальный генеральский вид и в особенности – сопровождение с собачкой.

Сорок минут до загородного поместья Марычевых ехали в гробовом молчании. Под негромкую музыку, проливавшуюся из динамиков автомобиля.

Юбиляр встречал парад гостей на огромном полукруглом крыльце, сидя в инвалидном кресле. Позади Марычева стояла его супруга – подтянутая моложавая бабушка с прической под Валентину Терешкову. Лысоватый сын. Инна Викторовна – сорокалетняя дамочка отличной сохранности, – увидев вылезающего из лимузина Ковалева, вытянула шею, ожидая выхода любовника…

Из лимузина выполз Кеша.

Подобной замены истрепанная нервная система отвергнутой любовницы не выдержала. Издав гортанный звук, забыв о приличиях, Инна Викторовна стремительно унеслась в дом.

«Н-да, – огорченно крякнул генерал. – Сейчас запрется где-нибудь. Поплачет. Ищи ее потом. Что будем делать?»

Разрабатывая операцию по общению с бета Инны Марычевой, постановили так.

Во время поздравлений юбиляра, Кеша сразу же, на голубом глазу, подкатит к его доченьке и пропоет (на мелодию «Хеппи бесдей») поздравительную песенку на иностранном языке. Отправит через бета сообщение для хроно-департамента. Назначит встречу циклону.

«И сразу же отчаливаем, – определил Лев Константинович. – Едва произойдет контакт, уходим сразу, нечего попусту «знаменитыми» мордами отсвечивать».

Но Инна – убежала. И судя по настрою, надолго, прорыдаться. Так что вернется не скоро, прежде личико ледяным компрессом ублажит. Хлюпать носом и моргать опухшими глазами перед ветреным любовников нормальная сорокалетняя тетенька – убей, не станет!