Уничтожить

Иправда, туман немного рассеялся у Корбей-Эссона, где тоскливый пазл домов-пеналов, коттеджей и башен способен уничтожить в зародыше самый робкий намек на надежду. Внушительные строения Берси смотрелись тоталитарной цитаделью посреди города. Брюно, наверное, сейчас там, может, в эту самую минуту он бредет по пустынным коридорам из служебной квартиры в кабинет; кроме него во всем министерстве наберется от силы десятка три сотрудников, обеспечивающих необходимый надзор и техобслуживание. Поль почувствовал себя чуть лучше, войдя в сад Ицхака Рабина: между деревьями плавали клочья тумана, и сад казался призрачным и почти безлюдным, если бы не одинокие китайские туристы в поисках, возможно, Синематеки, находящейся поблизости, либо они просто заблудились, опрометчиво оторвавшись от своей группы в момент всеобщей новогодней экзальтации. Скоро они об этом пожалеют: Париж – город с низким уровнем социального контроля и высокими показателями преступности, а ведь им сто раз это повторяли перед отъездом из Шанхая. Завернув за небольшую рощицу, он столкнулся с двумя китаянками, которые испуганно закудахтали; он умиротворяюще поднял руку и продолжил свой путь через парк Берси.

Когда он вошел в общесемейное пространство, луч солнца пробился сквозь облака, осветив растрепанный туман над парком. Гостиная вдруг показалась ему против обыкновения уютной; Прюданс не было, но почему-то у него создалось впечатление, что она недалеко и вот-вот вернется; а потом он увидел елку.

В углу стояла новогодняя елочка сантиметров пятидесяти в высоту, украшенная мишурой, серебряными шарами и декоративными свечами, попеременно мерцавшими синими, красными и зелеными огоньками. Что это ей вдруг вздумалось купить елку? Наверное, к ней приезжала сестра, а у сестры есть маленькая дочка, он когда-то давно ее видел. Он со смущением вспомнил, как жадно Прюданс схватила девочку, баюкала ее, ходила с ней по квартире, прижимала к груди. Вероятно, у женщин срабатывает что-то биологическое, происходит какая-то ломка, а он и понятия не имел, что это надо учитывать. Он мало что смыслил в женских гормонах, не больше чем в камерной музыке и сельскохозяйственных животных; сколько же в жизни вещей ему неведомых, подумал он и в приступе уныния рухнул на диван. Потом встал, подошел к сервировочному столику, где, если ему не изменяла память, стояли разные бутылки. Да, кое-что там еще осталось, даже непочатый “Джек Дэниелс”. Он налил себе большой стакан, до краев, и снова оглядел общесемейное пространство; какая веселая елка, приятно посмотреть; особенно со стаканом “Джека Дэниелса” в руке. На журнальном столике рядом с угловым диваном он заметил стопку “Вестника колдовства”, он и не подозревал, что существует такой журнал. Это, видимо, как-то связано с новыми начинаниями Прюданс в юкке, или, скорее, в викке, наверху стопки лежал новогодний номер, наверняка последний. На обложке красовался зазывный слоган “2027 – год всех и всяческих перемен”.

Быстро листая журнал, он наткнулся на статью о предстоящих президентских выборах. В 1962 году произошел решающий, подчеркивал автор, институциональный сдвиг и президент Республики был избран всеобщим голосованием, а 2017-й стал первой с тех пор датой выборов, соответствующей простому числу; не случайно, рискнул он предположить, этот год стал поворотным, произошла полная перестройка политического поля, сметающая все традиционные партии. После четного 2022 года выборы 2027-го снова попадают на простое число; следует ли нам готовиться к таким же потрясениям? Впрочем, следующее совпадение произойдет только в 2087 году. Статью подписал некий Дидье Ле Пешер, назвавшийся выпускником Политехнической школы. Поль прекрасно представлял себе этого типа: второразрядный специалист, всю жизнь проработал в какой-нибудь малозаметной государственной организации вроде НИСЭИ[27] и на склоне лет ударился в нумерологические спекуляции. Ошибочно полагать, что ученые по своей природе люди рациональные, они не более рациональны, чем все остальные; ученые – это прежде всего люди, завороженные закономерностями мира, а также его непредсказуемостью или странностями, когда таковые возникают; мало того, он сам ночью тридцать первого декабря предавался арифметическим грезам в том же духе. Он решил, что непременно спросит Прюданс, можно ли ему вырезать статью, вот Брюно повеселится.