Уничтожитель

— Этого не может быть, — застонал он, — этого просто не может быть, это какая-то симуляция. Меня взломали и засунули в виртуальный кошмар, чтобы свести с ума. Точно, они думают, вернее, думает Ястребов, потому что, кроме него, тут больше никто не живёт, что, расшатав мою психику, меня будет проще завербовать. Так, теперь надо понять, как выбраться из этой симуляции или хотя бы нивелировать её влияние. В конце концов, если я знаю, что всё это нереально, вероятность травмирования моей психики сильно уменьшается.

«Что будем с ним делать?» — отправила сообщение Стеша Морозову.

«Взломаем и выключим, — последовало предложение, — или просто я сверну ему шею».

«Всë бы тебе шеи ломать. Во-первых, андроиды, которых ломала я, подключены к сервисной системе особняка, и из неë путь до нужных нам данных очень долгий. Этим андроидом явно управляет другая система. Я считаю, мы можем и должны получить доступ к ней. А для этого нам нужно, чтобы он функционировал».

«Ты не знаешь, что может быть спрятано в нëм. Возможно, это какой-то хитрый капкан».

«Не думаю. Чтобы избавиться от нас, есть способы проще. Как с Корнеем».

«Ладно, ломай. Я продолжу контролировать обстановку».

Стеша и Демид уселись на лавочку по обе стороны от размышлявшего вслух андроида. Девушка, некоторое время повозившись с защитой синтетического Мохова, принялась лазить по внутренностям его виртуального сознания. Морозов искал поблизости роботов-шпионов и перехватывал управление ими у центральной системы.

Некоторое время в материальном мире ничего не происходило, только виртуальные таблицы сменяли одна другую перед глазами Стеши. Пробившись сквозь защиту Мохова-андроида, девушка получила доступ к информации, что хранила человекоподобная машина. Сперва Стеша думала, Ястребов подослал к ним очередного шпиона, болванчика на телеуправлении, но беглое изучение воспоминаний синтетического гуманоида заставило её кардинально изменить свою точку зрения.

Внезапно Корней встал, проговорил: “Интересно, а насколько подробная симуляция меня окружает?” и принялся бить кулаком по планкам лавочки. Стеша от неожиданности вскочила на ноги, Демид медленно поднялся. После нескольких ударов одна из белых перекладин с треском сломалась, андроид, удовлетворённо хмыкнув, принялся изучать собственную кисть, на которой разорванная синтетическая кожа обнажила шарниры и приводы управления пальцами.

— Поразительное качество, — изумился он, — На орбите такая подробная симуляция доступна за очень большие деньги.

«Здорово притворяется, — ответил Демид, — Или Сигизмунд просто забавляется с нами, валяет дурака».

«Ни то, ни другое, — ответила Стеша, — Сейчас он работает в автономном режиме, не обмениваясь информацией с центром. И я проверила его память: они переписали ему воспоминания Корнея. ВСЕ».

«Погоди, ты хочешь сказать, что он, в самом деле, считает себя Корнеем Моховым?»

«Думаю, да».

«И как давно он с нами?»

«Тогда днём из коттеджа вышел уже андроид. И с Сигизмундом спорил андроид».

«Бред какой-то. Но зачем?»

«Пока не знаю. Но знаю, что его надо остановить, пока он ещё чего с собой не сделал. Или с нами».

«Ты сможешь его обезвредить, если что-то пойдёт не так?»

— Корней, — позвала Стеша тихо, пугаясь собственной идеи.

Андроид медленно повернул голову и посмотрел на девушку.

— Какие импланты у тебя были установлены? — спросила она.

— Разве это имеет сейчас значение? Нарисовать можно всё, что угодно.

— Нарисовать — да, а почувствовать?

— То есть?

Вдруг он бросится на неё, если поймёт?

— Импланты в ушах и зрачках могут рисовать тебе картинки и передавать звуки. Но проведи рукой по скамье, ты почувствуешь засохшую краску на деревянных рейках. Откуда это у тебя?

Мохов мотнул головой:

— Нет.

— И когда ты бил кулаком по перекладинам, ты же чувствовал боль?

Корней замотал головой энергичней:

— Нет, нет, враньё. Ты врёшь, я ничего не чувствовал. Ты врёшь, потому что ты — часть симуляции, твоя задача — свести меня с ума. Чтобы потом завербовать.

Стеша говорила как можно более мягким голосом:

— Тогда просто проведи пальцами по скамье, докажи, что я неправа.

— Кому докажи?

— Себе.

— Мне не надо ничего доказывать, я и так всё знаю.

— Чего ты боишься?

— Я ничего не боюсь.

— Но?

— Но я не вижу смысла совершать действия, итог которых я заранее знаю. Я ничего не почувствую, если проведу рукой по перекладинам скамьи, потому что у меня нет имплантов на руках и в нервных центрах, транслирующих в мозг осязательные ощущения.

Вдруг девушка вспомнила разговор в коридорах верфи, что состоялся между ней и Корнеем после смерти Володи, и спросила стальным от гнева голосом:

— Разве это Корней Мохов, которого я знала? Который спокойно рассуждал со мной о том, что хождение под смертью для революционера-подпольщика — простая рутина?

— Нет, это какой-то другой Корней Мохов говорит, прости, — ответил он мертвенно-ровным голосом.