Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

В части 1 ст. 60 УК РФ содержится требование экономии репрессии, которая чаще всего определяется как необходимость того, чтобы наказание конкретному лицу было бы наименьшим из всех возможных при установленных по делу обстоятельствах. Отсюда следует как недопустимость рассмотрения судом в качестве первого возможного варианта наказания верхнего предела соответствующей санкции, так и обязательность того, чтобы суд при назначении наказания сначала руководствоваться при этом некоей средней арифметической величиной между максимумом и минимумом наказания. Закон этим требованием утверждает: назначение наказания есть процесс поисковый, творческий, юридически ограниченный лишь тем, что законом запрещено делать[265]. Данное положение закона также направлено на предоставление суду возможности принятия справедливого решения при назначении виновному наказания.

Обеспечение справедливости наказания тесно связано с реализацией принципа равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ). Однако следует признать, что названный принцип, общепринятый во всех отраслях права, сформулирован в УК РФ крайне неудачно, причем, таким образом, будто эта норма запрещает при назначении наказания учитывать различия между подсудимыми по возрасту, полу, рецидиву, соучастию и т.п.

Тем не менее, очевидно, что требования ст. 4 УК РФ нельзя трактовать и применять буквально. Действительно, практически любое личностное обстоятельство, оцененное законодателем как индифферентное для судьбы виновного, может быть опровергнуто либо порождать многочисленные вопросы, поскольку почти во всех составах преступлений общие признаки (возраст и вменяемость) их субъектов дополняются специализированными характеристиками личности виновных, учет которых, якобы, и запрещает ст. 4 УК РФ. Это учет: исполнителя объективной стороны состава преступления (ст. 131 УК); расы, национальности, языка при определении действия УК РФ по кругу лиц (ст. 11—12); наличия специального субъекта уголовной ответственности за должностные преступления (гл. 30 УК); в ряде составов преступлений против правосудия (гл. 31) и военной службы (гл. 33); в составах воспрепятствования осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий (ст. 148) и проведению собраний, митингов, демонстраций, шествий, пикетирования (ст. 149), государственной измены (ст. 275) и публичных призывов к насильственному изменению конституционного строя РФ (ст. 280 УК РФ). Указанные составы преступлений предполагают наличие вполне определенных убеждений виновных, в том числе в сфере религии, и могут быть тесно связаны с целями, мотивами и средствами совершенного деяния.

При этом, естественно, возрастает роль и значение оценочных категорий в решении уголовно-правовой проблемы равенства ответственности.

Наказание есть форма реализации уголовной ответственности. Основанием его выступает состав преступления, т.е. система признаков, необходимых и достаточных для официального признания того факта, что данное деяние является общественно опасным, противоправным, виновным и уголовно наказуемым. Наказание, как отмечает В. Г. Беляев, должно быть исчерпывающим образом мотивировано юридически и фактически в приговоре[266]. Назначаемые виновному вид и размер наказания обычно воспринимаются «не как волеизъявление суда, а как единственно возможный вывод, исключающий все другие выводы и варианты»[267]. Однако в действительности дело обстоит с точностью до наоборот — «единственно возможный вывод» по конкретному делу нижестоящего суда зачастую заменяется совершенно другим (хотя, естественно, также «единственно возможным») «выводом» или же «выводами и вариантами» вышестоящих судебных инстанций. Между тем «фактическая мотивировка наказания» должна заключаться в указаниях на те конкретные обстоятельства дела, которые привели суд именно к данному решению вопроса о наказании»[268].

«Юридическим же обоснованием наказания, — продолжает автор, — является квалификация преступления, то есть юридическое тождество фактических признаков содеянного и состава, указанного в той норме Особенной части УК РФ, которая предусматривает ответственность именно за данное преступление»[269].

По мнению авторов, «поскольку совершение преступления нарушает социальную справедливость, у государства появляется право наказать виновное в этом лицо»[270]. Такая позиция представляется нам в принципе неверной: наказание преступника — не право, а обязанность государства. Кроме того, на наш взгляд, весьма спорен подход, связывающий процесс реализации принципа справедливости с самим фактом назначения наказания виновному. Очевидно, что социальная справедливость, обеспечиваемая правоприменением, может быть восстановлена не вообще любым, а лишь справедливым приговором суда, (естественно, при наличии объективных критериев его справедливости).