Универсариум

– Позднее жертвы стали приносить в рамках религиозных культов. Человеческие жертвы. Человеческие – потому что они должны были обладать ценностью для преподносящих их. А человеческая жизнь представлялась тогда, как представляется для большинства и сейчас, высшей ценностью.

Профессор выдохнул. Его взгляд был устремлен на меня.

– А еще позднее, в новых религиях, людей заменили на животных. И знаете почему? Иначе такие религии не устояли бы, – он усмехнулся. – Эта пертурбация была проведена в угоду людям, а не Вселенной.

Я старался держаться уверенно и спокойно, чтобы он не раскусил, что я чувствую себя словно в джунглях без ружья, ножа и спичек.

Венгров сказал:

– Я вижу, вы всё понимаете, но как будто не хотите соглашаться, боитесь. Но я убежден, что вы выше этого привитого обществом бессмысленного барьера и легко его перешагнете.

– Зачем нужна смерть? Ведь духовной свободы, о которой вы так много говорите, должно хватать на всех.

– Вы категорически правы! Не всем нужны дорогие машины, не каждого сделает счастливым мешок золотых монет. Но на сегодняшний день пружина идеологии денег сжалась настолько туго, что вот-вот разогнется и разнесет всё вокруг, включая тех, что мнят себя рулевыми. Поэтому нужен баланс. Чтобы в мире был духовный баланс, нужно приносить жертву. И не ничтожную – ягнятами и овощами, а истинную – жизнью себе подобного, жизнью разумного.

Его речь меня злила.

– Этот сигнал отправляется во Вселенную, – продолжал он, – и она уже равномерно направляет полученную энергию обратно в наш мир. В духовный и материальный.

Секта есть секта. Ни прибавить, ни убавить.

– Да как? – вспыхнул я. – Как распределяет? Это же чушь!

– А я расскажу вам как, – тут же отреагировал Венгров. – Расскажу. Не уходите рано. Послушайте. Сегодня я буду говорить для вас. И открою вам то, чего вы точно знать не можете. Вы получите ответ на очень важный вопрос.

Всё, взбесил меня своим хренокосмосом. Ничего из его баек не перевешивает смерть Соловьева.

– Вы убили человека. Его больше нет. Его дети остались без отца. Пойди расскажи им о своем сраном балансе!

Я не знал, были ли у Соловьева дети. Наверное ж, были. Сказал так, чтобы мощнее звучало.

– Его не убивали. Его проводили. Но если вам так нравится использовать слово «убийство», то давайте раскроем это явление. Убийство – лишь один из множества путей, ведущих к смерти. И впервые он был проложен человеком. Тяга к убийству прописалась в нашей ДНК. Уверен, каждый, и вы не исключение, хоть раз задумывался о том, как убить человека. И повод для этого здесь не важен.

Венгров встал со стула.

– Я хотел попросить вас об услуге.

Чего? Это он сейчас о том самом, что ли? Не охренел ли?

– Эдуард, за короткое время вы достигли такого уровня духовного превосходства над материальным миром, которого большинство никогда не сможет даже вообразить. Сейчас я говорю уже не с человеком, случайно забредшим на мою лекцию и принадлежащим своим вещам. Я говорю с вами как с человеком более высокой ступени эволюции души и разума. Вы способны понять меня, понять, как я вижу мир и что мной движет.

Тут он прервался, стал у окна и жестом попросил подойти к нему.

Неужто решил сбросить меня с пятого этажа? Силенок не хватит.

Я подошел. И, как и он, посмотрел в окно. Внизу ходили люди. Прибывали на лекцию к своему шумоголовому кумиру.

– К сожалению, здесь недостаточно высоко, чтобы вернее донести до вас мою мысль. Поэтому представьте, что вы на луне. Вокруг тишина. Звезды. Галактики. И наша… Земля. Великолепная. Голубая планета. Оказавшись там и глядя на Землю, вы однозначно поймете, что ссора двух влюбленных, падение самолета в океан, ураган в столице или смерть нескольких человек – это просто ничто по сравнению с величием Вселенной. Никакое событие, произошедшее с людьми, не изменит ее красоты.

Профессор взял меня под руку.

– Но смерть разумных наполняет ее, делает сильнее и богаче.

И этим дерьмом меня хотят накормить досыта?

– У Соловьева были планы. Грандиозные планы. Он хотел сделать нечто великое. Сделать мир лучше. А вы просто убили его.

Я почему-то снова вернулся к обращению к нему на «вы», хотя уже успел ему грубо «потыкать». Я всё еще не мог понять, какую игру вести с ним в этом разговоре.

Он отшагнул от окна, увлекая меня за собой. Мы сели на диван.

– Да, я знаю о намерениях Соловьева, – сказал Венгров. – Он делился ими со мной. Ведь все-таки это я вдохновил его на такие мысли. Успешный банкир решил отменить ростовщичество! Я прямо гордился им, что ему удалось достичь такого просветления. Но при этом я отчетливо понимал, что как обычный смертный человек он мало чего бы добился. Зато теперь… Теперь у него есть возможность. И у нас всех есть шанс.

Хрень полная, короче. Заглуши ты уже свою тупую волынку. Жуй факты.

– Это особо тяжкое преступление!

Он даже не смутился: