Универсариум

– Пойдем. Я тебе покажу.

Ну пойдем-то, конечно, пойдем. Учитывая габариты ее квартиры, идти всё равно недалеко.

Она привела меня во вторую комнату своей так называемой двушки. В спальню.

И это хорошо. Здесь я и заночую.

Полина взяла с полки альбом. Села на кровать. И захлопала по ней ладошкой, приглашая меня сесть рядом. Я с радостью подчинился – и неназойливо прижался к ее бедру своим.

Она развернула обложку, и я увидел рисунок лица женщины, выполненный черным маркером. Очень искусно, стильно и необычно. Я перевернул первый белый лист. Новый рисунок: парень и девушка на мосту. Следующий: обнаженная дама с подогнутыми коленями сидит у окна.

– Это ты нарисовала?

– Угу.

– Очень талантливо. Я не ожидал, что ты увлекаешься этим.

Я перелистывал дальше, рассматривая новые черно-белые сюжеты, проникнутые сексуальностью и мистицизмом.

– Меня с детства тянуло к рисованию. И вроде неплохо получалось. Но не занималась этим активно. А когда впервые услышала о затоптанных росточках души, решила не подавлять в себе эти способности и тягу, а, наоборот, развивать. Как-то профессор сказал, что счастье – это раскрытие всех своих талантов. И вот! Тебе правда нравится?

– Еще бы… О, это что, ты?!

Я уставился на рисунок лежащей на животе обнаженной женщины, поедающей из блюдца вишни. И узнал в ней Полину.

– Да, – засмеялась она. – Вроде автопортрета.

– Это просто потрясно. Ты настоящий мастер. Послушай. Давай я устрою выставку твоих работ, пригласим ценителей, журналистов, соберем публику…

– Мне это не нужно, – перебила она. – Я не сомневаюсь, что ты всё это можешь сделать, но я не стремлюсь к известности или монетизации моего увлечения. Я не хочу превращать это в обычный коммерческий продукт. Пусть росточки растут. Я делаю это для удовольствия.

Я стал уделять ее рисункам всё меньше внимания, переворачивая страницу за страницей уже немного быстрее. Меня стало окутывать волнение от соприкосновения наших бедер и рук. Да еще и на ее кровати!

Полина сказала:

– Творчество делает человека необычным, особенным.

Среди моих скрытых талантов есть только способность складывать из спичек башенку. А среди развитых – мастерство переводить деньги в электронную валюту, обезличивать их и затем без следов возвращать в наш бренный мир уже легализованными. А из переразвитых – я гениально довожу женщин до оргазма. Хотя таких самопровозглашенных чемпионов – абсолютное большинство.

Что из всего этого можно назвать творчеством?

– Можно я тебя нарисую? – затейливо пролепетала Полина.

– Меня?

– Ага.

– Давай.

– Снимай рубашку и ложись на кровать, у меня есть идея.

Идея мне понравилась. Приступил к реализации. Уверен, из этого непременно выйдет что-то хорошее. Я разделся по пояс и на всякий случай скинул носки.

Она быстро умчала в кухню и вернулась с осушенной нами бутылкой вина. Вручила ее мне.

– Вот, возьми. И убери руки за голову.

Она схватила альбом, уселась на край кровати и принялась что-то там суетно чертить, поглядывая своими колдовскими глазами то на меня, то на выводимый ею мой портрет.

Я старался напрягать мускулы, чтобы выглядеть как можно более мужественным. Пусть в искусстве я останусь похожим на Аполлона.

– Как будет называться картина? – прифлиртовывал я, пока позировал ей.

– Я не даю им названий. А как бы ты хотел, чтобы она называлась?

– Мужчина смотрит на чудо.

Ну вот – улыбочка. Моя любимая улыбочка. Мое сказочное сияние.

– Кажется, что-то получилось. Взгляни. – Полина протянула мне альбом.

Я заинтригованно взял его и стал изучать мой портрет.

Замечательно – Аполлон и есть. Беспечный, опьяненный и загадочный.

– Очень здорово, – восхищенно произнес я. – Я правда такой прикольный? Или только в глазах художника?

Она ничего мне не ответила. Она просто мило улыбалась.

Ничем подобным я ее удивить в ответ не смогу. Спичек под рукой нет. Обналичивать ей наверняка нечего. Остается мой третий, главный козырь.

– Думаю, ты права, – сказал я. – У каждого свой путь к счастью. И кажется, я нашел свой. Я это чувствую.

Я потянулся к ней и поцеловал ее сладкие гранатовые губы. Полез пальцами в темноту ее волос. Полина приняла мои ласки и поплыла навстречу.

Я снимал с нее курточку и штанишки, а она расстегивала мой ремень и молнию, поцеловывая живот, и весело тянула за брючины. Я стягивал с нее оставшиеся маечку и трусики и обгладывал ее сочное дымящееся тело. Она с закатывающимися глазами прижимала меня к себе, порхая по мне пальцами от шеи до задницы, и сладостно подвывала. Я трогал… Я впивался… Я врывался… Я… Я… Я нашел что искал.

Свалившись наконец рядом с ней, я шумно и часто задышал и слышал ее прерывистые вздохи. Повернулся к ней и стал разглядывать ее идеальные черты, волнистые линии и округлые формы. Поглаживал ее мягкие волосы, пропуская их между пальцами.

– Хочу тебя кое о чем попросить, – произнес я.

– Мм?

– Я хочу, чтобы ты подарила мне прядь своих волос.

Огромные глаза, застывшее лицо.

– Что?! Нет! Ха-ха! Зачем тебе мои волосы?

– На память, – уязвленно оправдался я.

– На память? Волосы? Ну ты и выдумщик!