Универсариум

– Я показывал, как можно вот этот… – взял ближайший к бортику шар, – точно отправить куда нужно.

И тут же резким маневром ударил этим шаром в висок Зае.

От этого парень потерянно наклонился вбок.

В следующий момент у его напарника округлились глаза и раздулись ноздри, и он тоже выхватил свою порцию от аналогичного движения Толика. Но уже в нос.

Зая мгновенно пришел в себя.

Чувствую, сейчас нам накатят жестких люлей.

Уже не в первый раз я жалею, что не ходил в школе на секцию рукопашного боя. Очень непредусмотрительно.

Ладонь главного агрессора свернулась в кулак и врезалась в соловьевскую челюсть.

Раздался грохот упавшего на пол бильярдного шара – выскочившего из резко ослабевших пальцев Толика.

Другая рука рывком проверила прочность его ребер.

Школы боевых искусств за плечами нет. Буду действовать по сценам из фильмов.

Я размахнулся и ударил левой рукой Заю в глаз.

И почему левой? Я же правша! Поэтому и ущерб врагу получился незначительным.

Но Зая не успел на меня даже посмотреть. Потому что его напарник с наскока стал наносить мне один за другим удары по животу, по бокам и, наконец, в лоб, над глазом.

От внезапного взрыва в голове мне совершенно расхотелось драться. Всё вокруг словно улетало куда-то далеко, а я проваливался в бездонную пропасть.

Но когда наконец приземлился, то почувствовал, что почему-то всё еще стою на своих двоих.

Я сонными глазами разглядел, что Соловьев саданул коленом Зае в пах, чем заставил его согнуться, – его игра в шары продолжалась. Но злой Зая, который, в отличие от меня, в юности все-таки нашел время на тренировки, снова быстро восстановился.

Я же, уличив мгновение четкости изображения, ударил-таки ребром ладони в горло своему обидчику – прием, подсмотренный мной по телевизору: в сюжете, где объяснялось, как девушкам необходимо обороняться от насильников. Эх, а ведь была отличная школа самбо рядом с домом. Вот же лентяй малолетний!

Зая вновь стал причинять Соловьеву очередную серию боли.

Я неряшливо, но сильно ударил его напарника ногой в бок. И мне вдруг стало не 30, а 10: минус 20 лет от тупой, бессмысленной драки в компании с другом против двух омерзительных хулиганов.

Я вновь замахнулся ногой, чтобы засадить ему по яйцам. Чтобы он наконец-то отстранился и чтобы я получил возможность прийти на помощь моему безбашенному приятелю… но мое нападение было пресечено поимкой атакующей лодыжки. Затем я сильно получил по второй ноге, отчего свалился на пол.

А сверху на меня полетели… камни.

У этого говнюка не кости под кожей, а камни. Они попадали мне по телу. Которое беззащитно взрывалось ожогами.

Я снова вылетел в аэротрубу.

А там, наверху, твердые ботинки неумело считали мои ребра. Сбивались и пересчитывали.

Я не терял сознание. С трудом прикрывал руками лицо и пытался подтянуть колени поближе к животу.

Наконец град прекратился.

Соловьев лежал в паре метров от меня, досыта накормленный хорошими пинками.

Довольные рожи спортсменов нагло лыбились с двухметровой высоты. Они о чем-то невнятно переговаривались. И затем, прихватив с собой виновницу торжества, свалили из моей панорамы в сторону выхода.

Ауфидерзейн, суки.

21

Толик пытался что-то мычать, пока врач накладывал ему швы на брови.

Я сидел поблизости, на скамейке, и держался за ноющий бок.

Неслабо нас потрепали.

Думаю, карамболевский хозяин нарочно не позволил охране бильярдного клуба вмешаться в нашу драку. Сука. Надо будет снова зайти на огонек к его жене.

– Ты молодец, – похвалил меня Соловьев голосом тренера, чей подопечный занял в соревнованиях второе место.

Я с кривой улыбкой поднял большой палец.

Нет, я подвел тебя, Мастер, но в следующем году я обязательно возьму золото.

– Я иногда позволяю себе вот так выпустить пар, – протянул он.

– Иногда?

– Да, этак раз в полгодика.

Завидная регулярность.

– Не могу пройти мимо дерзкого негодяя, ищущего неприятности. И неважно, каков итог боя, главное, что я не сбежал, втянув мошонку. Потому что тогда мне было бы намного больнее.

Доктор прилепил Толику пластырь над глазом.

– Но когда-нибудь мне придется признаться себе, что негодяй, ищущий неприятности, – это я.

Соловьев воинственно ухмыльнулся.

– Потому что я хочу чувствовать жизнь в полную.

Наконец врач объявил, что с нами обоими он закончил, чтобы мы не переживали и что скоро все ссадины сойдут.

Последнее в большей степени относилось к Соловьеву. Потому что мое лицо практически не пострадало. В основном – туловище. Терпимо. А вот Толик, с его теперь испорченной физиономией, не скоро сможет за минуту уговаривать прекрасных незнакомок следовать за ним к сказочным берегам или хотя бы до угла и налево.

Мы вышли из кабинета и медленно потопали по коридору больницы.

– Так что скажешь? – буркнул Толик.

– Насчет чего?

– Насчет денег.

– Скажу, что сто штук за то, чтобы нас так отделали, – это… дороговато. Можно было договориться и за тридцать.

– Хе-хе. Нет, я говорю о том, что рассказывал тебе. Как ты к этому отнесся?

– Я проникся.

– Правда? – его лицо сделалось счастливым и благодарным.

– Да. Это очень интересные мысли… факты.