Университет

И зачем она здесь осталась? Надо было спуститься вместе с Гленной, когда та пошла на перерыв. Фэйт стояла неподвижно, вцепившись в края тележки. Впервые она поняла, что на этом обычно тихом, как склеп, этаже тоже слышны шумы – едва слышные шорохи, которые она ни за что бы не услышала, если бы рядом были люди. Фэйт задержала дыхание и прислушалась. Шум был не настолько ритмичен, чтобы оказаться механическим, но в то же время был недостаточно рваным, чтобы оказаться скрипом полок или потрескиванием расширяющегося/сжимающегося здания.

Едва слышные звуки походили на человеческий голос.

И в то же время не были им.

Фэйт стала складывать книги на тележку, напевая себе под нос старую мелодию «Ю-ту». Она была испугана, но подумала, что если будет достаточно громко шуметь – так, чтобы заглушить остальные звуки, – то перестанет их замечать.

Ничего подобного.

Шепоты раздавались у нее в голове, как угрожающий контрапункт веселой песенке, которую она напевала. Фэйт с шумом бросила книгу на тележку и сказала себе, что бояться ей совершенно нечего.

Но она знала, что это не так.

Она бы уже давно ушла, спустилась бы на менее необитаемый этаж, но мысль о том, что для этого ей, совершенно беззащитной, придется пройти по проходам между высокими книжными шкафами, пугала. И хотя в этой клетке она как в ловушке, ей, по крайней мере, видно то, что происходит вокруг. А кто знает, что может выскочить из-за угла прохода, что может идти параллельным с ней курсом по соседнему проходу, что за рука или когти могут просунуться между полками и схватить ее за руку?

В дальнем конце этажа раздался мелодичный звон, возвестивший о прибытии лифта. Сердце Фэйт упало в пятки. По какой-то непонятной причине она вспомнила Джона Тейлора. Почему он пришел ей в голову, девушка так и не поняла – ведь она ни разу не вспомнила о нем после того кошмарного свидания почти месяц назад, – но ее первой мыслью было: «Господи, пусть это будет не он!»

Раздались приглушенные шаги человека в теннисных туфлях.

Собравшись с духом, Фэйт взглянула в щель между двумя книжными полками, где сквозь проволочную стену могла видеть проход, ведущий к клетке. Она даже не поняла сразу, что затаила дыхание, но сейчас выдохнула, почувствовав ни с чем не сравнимое облегчение. По проходу в ее сторону шла Гленна, вернувшаяся после своего перерыва. Успокоившись, Фэйт отодвинулась от своего наблюдательного пункта.

Гленна постучала в дверь клетки, и Фэйт торопливо открыла ее.

Она немедленно поняла: что-то случилось. Невозмутимое выражение лица, характерное для Гленны, куда-то исчезло, и его сменил страх. Кожа была как бумага, а губы побелели.

– Собирайся, – сказала она без всяких предисловий. – Надо выметаться отсюда. Здание эвакуируют.

Фэйт почувствовала, как застучал ее пульс.

– Почему? – спросила она, хотя знала, что не хочет слышать ответ.

– Какого-то придурка переклинило минут десять назад на четвертом этаже, и он начал стрелять. Перебил кучу народа. – Гленна повернулась и пошла по проходу в сторону лифта, даже не взглянув, идет ли за ней Фэйт.

Та быстро заперла дверь клетки и заторопилась за подругой, глядя прямо перед собой, не поворачивая голову ни вправо, ни влево и понимая, что шепоты сейчас заглушают звук их шагов.

Сейчас они больше всего напоминали ей смех.

III

«ЧЕТВЕРО УБИТЫ, ШЕСТНАДЦАТЬ РАНЕНЫ ПРИ СТРЕЛЬБЕ В БИБЛИОТЕКЕ»

Еще один заголовок на две полосы 96-м шрифтом. Фото под заголовком вновь было достойно премии: закрытые мешками тела, лежащие вдоль ступеней перед библиотекой, и полицейские с машинами «Скорой помощи», отражающиеся в ее окнах.

Ричарду вновь удалось сделать блестящие фотографии. Он каким-то образом смог уболтать копов в оцеплении и успел отснять две кассеты, прежде чем его вышвырнули. Джим всего один раз видел отпечатки, да и то всего несколько мгновений, но они так и стояли у него перед глазами. Ручейки крови, вытекающие из большой лужи на полу, – их изгибы резко контрастируют с геометрически правильными линиями плитки. Рухнувшие книжные полки, гора книг, из которой торчат неподвижные руки, ноги, сломанные под невозможными углами. Три пожилые женщины из библиографического отдела: одна лежит на столе с кровавой маской вместо лица, вторая на полу, с согнутыми руками и ногами, в изорванном пулями платье, из прорехи которого свисает грудь, и последняя, в кресле, с разведенными в стороны руками, с мертвыми, вытаращенными от шока глазами, смотрящими прямо в камеру. Часть ее лица снесена пулей, и видны обнаженные кости черепа.

Впечатляющие фото.

Внушающие ужас, отвращение и страх.

Но впечатляющие.

Зазвонил телефон.

– Слушаю. Отдел выпуска, – ответила Джин. Послушав несколько минут, она кивнула, не выпуская из руки макета первой страницы. – Джим! Это тебя. Декан Йенсен.