Университетская роща

– Нет, – твердо сказал Крылов. – Мы еще не закончили здесь работу. А что касается «опухнем с голоду», то в разгар лета, в тайге, об этом человеку говорить стыдно. Доставайте ваши тетради, карандаши. Записывайте новую тему: «Дикорастущие съедобные растения». Записали? Итак, господа, на предыдущем занятии мы закончили изучать тему «Лекарственные растения Алтая». Разумеется, не в полном объеме. Тот, кто по-настоящему увлечется лекарственными растениями, тот обречен на пожизненное счастливое соприкосновение с миром удивительных тайн и открытий… «Съедобные дикорастущие растения» – тема для ботаники не нова, но в научном плане малоразработанная. Хотя испокон веков народ использовал их в своем питании, особенно в не такие уж редкие периоды голода и недорода растений, введенных в культуру. Лебеда, крапива, кора деревьев… Вы, должно быть, слышали о них как о продуктах питания. Знать, исследовать возможность использования растений, обитающих в диких условиях, необходимо еще и потому, что человек, как вот, например, мы с вами, может оказаться в особых условиях, оторванным от людей, от центров снабжения продовольствием… И тогда эти знания помогают человеку выжить.

Пожалуй, это была одна из лучших лекций, прочитанных когда-либо ботаником Крыловым. Аудитория – вся предельное внимание, лектор – само вдохновение, лекция – нечто странное, смесь точных ботанических характеристик и множества разнообразных сведений, «которых вы не найдете ни в каких книгах»…

Бедренец камнеломка. Многолетнее травянистое растение из семейства зонтичных. Стебли прямые, ветвистые, тонкоребристые, высотой 30–60 сантиметров. Внутри полые, снаружи покрытые коротким пушком. Корень похож на веретено. Прикорневые листья округло-яйцевидные, зубчатые, стеблевые – перисто-раздельные. Цветки мелкие, белые с пятью лепестками, собраны в зонтики. Плоды – мелкие, яйцевидные двусемянки. Растет повсеместно – по склонам холмов, на лесных полянах, вдоль дорог. Цветет с июля по август. В пищу употребляют листья и корни – с ранней весны до поздней осени. Из первых готовят салаты, винегреты, супы… Из вторых – приправа к мясу и рыбе. В медицине используются корни и корневища. Заготавливают впрок путем высушивания…

А потом – и это было тоже своеобразием необычной лекции – студенты сделали ее на практике.

Из борщевика, крупного «зонтика», вымахавшего выше головы человека, сварили бульон, по вкусу напоминавший куриный. Заправили его щавелем, диким луком-батуном, клубнями кандыка. Накопали и испекли клубни зопника, в изобилии растущего повсюду, прямо под ногами. Смеясь и охая, «обстрекавшись» по неопытности, наломали крапивы, и обварив ее листья кипятком, нарубили салат. Крылов приготовил студень из исландского моха, а чай – чай новоявленные робинзоны давно уже умели собирать и пили с восторгом. «Ботанический чай» никого не оставил равнодушным. Чай-бадан, брусничный, смородинный, дягилевый, рябиновый… Чай сборный с истодом, с коровяком, с клевером, с чабрецом, «белой травой» – лабазником.

О, что это были за чаи! Возле костра, мягкими летними вечерами, посреди огромного и затихшего мира…

На десерт Ярлыков принес фуражку малины. А Крылов пообещал через три дня приготовить пиво из можжевельника, если они отыщут старое дупло с медом.

Обед получился восхитительный. Молодые люди смотрели на своего наставника, как на бога.

– Да здравствует ботаника! – провозгласил Nicola, и студенты разом сдвинули кружки с чаем.

– Да здравствует Порфирий Никитич! – подхватили все.

Крылов был растроган, но шумное изъявление чувств, как всегда, несколько отпугивало его. Он притворно нахмурил брови и проворчал:

– Полно уж лозунги возглашать… Пора и за работу. Вечером, ужо, если не поленитесь накопать кандыка и марьина корня, то я еще напеку вам лепешки.

– Ур-ра лепешкам!

«Дети и дети, – в который раз подумал Крылов. – Мои дети…»

Он был благодарен судьбе за это путешествие к Золотым горам. Оно оказалось чрезвычайно важным и необходимым для него не только из-за научных сборов. Ботаника – само собой. Но эта экспедиция была важна и для Крылова-человека, Крылова-педагога. Не имея лекций, мало соприкасаясь с общей студенческой массой, Крылов как-то незаметно для себя уверовал в то, что он никудышный оратор и такой же воспитатель. И вот теперь, когда на его глазах сыпались последние кирпичи из стенки, разделявшей его и молодых людей, он испытывал чувство огромного облегчения и радости. И пусть никто из его нынешних экскурсантов не станет в будущем заниматься ботаникой, они, быть может, запомнят эти дни общения с живой природой, с ее чистым сердцем. «Природа – единственная книга, каждая страница которой полна глубокого смысла», – писал Гете. Крылов был счастлив, что помог этим юношам прочесть несколько из них.

Нет правды без любви к природе,

Любви к природе нет без чувства красоты…

И как это раньше стихи Якова Полонского, модного поэта «тревоги сердца», казались ему вычурными? «Нет правды без любви к природе»… Верно.

Эксперимент