Университетский вопрос в России

Во всяком же случае никакой здравомыслящий человек не поехал бы из Америки в Берлин для того, чтобы разучивать там по кускам учебники и подвергаться периодическому спрашиванию. Это ведь легко устроить и дома. Учебник можно купить, а для спрашивания по учебнику можно нанять кого-либо или даже добыть такие услуги даром, условившись с каким-либо товарищем о совместном разучивании учебника и взаимном спрашивании. Вместо спрашивания раз в неделю можно было бы иметь в распоряжении ежедневное спрашивание, и притом гораздо более внимательное и подробное, без потери времени на слушание неудачных ответов тех спрашиваемых, которые не особенно хорошо выучили урок, и т.п.

Заметим, между прочим, что многие из иностранцев, съезжающихся слушать лекции в знаменитых университетах, избегают вообще тех существующих там для студентов «практических занятий», которые требовали бы их активного участия в беседах, чтении рефератов, решении казусов, переводе и комментировании текстов и т.п., вследствие того, что они могут только понимать немецкие лекции, но не говорят сами по-немецки, а во всяком случае слишком деликатны для того, чтобы мучить своим произношением и затруднять своим ломаным языком и неумением легко и свободно изъясняться профессора и студентов. Впрочем, многие из них, особенно те, которые на родине уже кончили университет или даже приобрели и ученую степень, и при отсутствии затруднений с точки зрения языка не стали бы участвовать в такого рода практических занятиях, ибо они приехали слушать лекции таких-то знаменитых и великих ученых, а не студенческие рефераты и указания их погрешностей, не переводы и комментирование текстов или решение казусов со стороны начинающих под руководством преподавателей и т.п.

Но особенно характерное явление – это, например, японцы и т.п., слушающие лекции юридического факультета в Берлинском и других знаменитых университетах, в том числе такие предметы, которые не имеют космополитического характера, а относятся к Германии или даже к одному только из германских государств (например, прусское государственное право и разные специальные ветви его, прусское гражданское право и т.п.), не касаясь вовсе Японии и т.д. и не давая иностранцам того положительного «правоведения» или «законоведения», которое им в их отечестве необходимо.

Здесь содержится указание на то, что лекции выдающихся ученых представляют нечто ценное даже независимо от ценности обстоятельного знания тех положительных данных, которые сообщаются в этих лекциях.

Свидетельство опыта в том же направлении содержит тот особенно часто наблюдаемый при смене общих точек зрения, методов и направления в философии и в специальных науках факт, что из аудитории великих профессоров выходят крупные люди, в том числе выдающиеся ученые, хотя и относящиеся к «школе» своего учителя, но дающие человечеству новые идеальные блага, открывающие новые научные истины, образующие «плеяду», как бы систему планет вокруг солнца, а иногда затмевающие даже своих учителей и первых отцов школы, подобно тому как Платон превзошел своего учителя Сократа, а Аристотель сделал для науки в тесном смысле больше, нежели его учитель Платон.

Почему в биографиях ученых традиционно упоминается, чьи лекции (каких выдающихся ученых) они слушали, причем обыкновенно указывается, что лекции такого-то профессора данный выдающийся человек особенно ценил, что в научном его развитии и направлении отразилось главным образом влияние такого-то выдающегося учителя его? Почему у нас к традиционной форме curricula vitae, читаемых на магистерских и докторских диспутах, относится непременно и упоминание тех всемирных или европейских светил науки, лекции которых слушал диспутант?

Массовый опыт человеческий разными прямыми и косвенными путями свидетельствует о том, что слушание лекций выдающихся особенно ценное идеальное благо.

Характерное явление представляет также материальная общественная оценка и оплата профессорского труда (при теперешней, т.е. лекционной, системе преподавания) в классической университетской стране – в Германии, где университетская наука процветает, как нигде в другой стране, а система вознаграждения за чтение лекций выработана историческим массовым опытом, а не путем единовременного и единообразного назначения свыше.

Сумма вознаграждения профессорского труда (жалованья и гонорара) здесь подвержена весьма сильным колебаниям, достигая по отношению к выдающимся профессорам выдающихся университетов (особенно Берлинского) 50, 70 тыс. марок и более (иногда один гонорар, не считая жалованья и других связанных с ординатурой, докторскими экзаменами и т.п. в крупных университетах довольно крупных доходов, превышает 50 тыс.). Даже гонорар более выдающихся приват-доцентов достигает 20 тыс. и более.

Таким образом, вознаграждение труда выдающихся ученых и во всяком случае первоклассных светил науки значительно превышает вознаграждение высших сановников государства, не исключая министров[20].