Университеты

Получасом позже, сытого и сияющего от открывающихся перспектив, Ведрина выдворил из квартиры бесцеремонный Матвеев.

— Не дело это, без телефона, — пробубнил он, плюхаясь на стул напротив и подвигая к себе колбасу и хлеб. Только затем он соизволил снять широкополую африканерскую шляпу, уложив её на соседний стул, — Да чай поставь, што ли! Хотя нет… кофию давай! Привык, понимаешь ли, в Африке! Хорошева чаю там не вдруг достанешь, а с кофием проблем и не упомню.

— Не евши ещё севодня, — проговорил он с набитым ртом, поясняя такую нахальную прожорливость, — Ты давай-ка… рассказывай!

— С телефоном решается, — достаю кофемолку и начинаю вращать ручку, — сейчас жильё присматриваю. Дом думаю…

— Кхе! Ишь ты!

— Чево ишь, чево ишь?! — бросаю молоть и втыкаю руки в бока, — Сам будто бы беднота! Кто пайщиком у Бляйшмана, и чьё там фамилие Матвеев? Ась?!

— Да што ты! Што ты! — замах руками военный атташе, — Я и сам подумываю, эт я так!

— Ну и я… так, — снова берусь за кофемолку, — многоквартирный думаю купить.

— А-а… — проникается он, — чтоб всех… так? Собрать?

— Угу, — но уточняю, — при необходимости. Мне-то особняк не нужен, не собираюсь приёмы устраивать.

— А если вдруг и да, — перебиваю заехидничавшего рожей Матвеева, — то мне и посольства хватит!

— Кхе! — давится тот колбасой, — И где же?

— Знаешь… — оценив помол на глаз, как достаточный, высыпаю в турку, — в Тампле!

— Кхе… — озадачивается военный атташе.

— Да знаю! Не престижный район, эмигрантский. Но! В центре Парижа! И дёшево.

— А если, — он перестаёт жевать и озаряется задумчивостью, — вложиться? А?! Ты, да я, да мы все… потихонечку, через третьи руки? Глядишь, уже не жиды с арапчатами и полячишками, а свой брат-русак! Да помню я, помню! Не смотри так грозно! Я ить подумал потом, и тоже — Фима-то, он свой, хотя и тот ещё… кхе… Но есть свои жиды, а есть просто жиды! Ну… ты меня понял.

— Понял, — не отрываю глаз от турки, собравшейся закипать, — хорошая идея. Если не задуркуем, можно будет задёшево половину Тампля скупить, и будет здесь уже русский квартал.

— Да! — опомнился Матвеев, — Я к тебе што пришол-то?

Достав из-за пазухи бумаги, он сдвинул еду, и расстелил их на столе.

— Вот туточки, — водил он пальцем по карте с отмеченными крестиком домами, — вход в катакомбы аккурат в подвале, и про него только хозяйка, карга старая, и помнит! Случайно вышли, можно будет через подставных лиц выкупить. А?!

— Бельвиль… хм…

— Зато дёшево! — отрезал Матвеев, — Я чай, бюджет у нас на это дело не резиновый, а свои денежки тратить, так и закончатся быстро! Да и неча приучать чиновников надеяться на чужие деньги!

— Да я не потому… наоборот, рад!

— Да? — уставился на меня военный атташе подозрительными глазками.

— Канешна! Бельвиль, Тампль, Монмартр — первое дело для нас! Народишку много ходит, так што потеряться, ежели што, не трудно. В толпе-то!

— Монмартр, говоришь… а! Вот он! — на окрестованную карту легло несколько фотографий, — Тоже вроде как никто не знает.

— Почти никто, — поправился Матвеев, независимо дёрнув плечом на мой скептицизм.

— И много этих почти?

— Уже… — он вытащил часы из нагрудного кармашка, — и совсем никого.

— Даже так?

— Ну… — Матвеев дёрнул плечами, — а неча было за ножик в катакомбах хвататься! Ишь, хваткий! Ну и тово… с пристрастием. Сейчас должны уже остатних членов банды, и тогда уже — точно никто!

— Ага… ладно, — потираю руками глаза, — не вляпаться бы только!

— А… ну, то самое дело? — осторожно осведомляется военный атташе, — С авиацией?

Кусаю губы, но они расползаются в предательской улыбке.

— Ну славе тебе, Господи… — крестится Матвеев, — втюхали!

— Не-не-не! Не втюхали ещё, а только начали! — перебиваю я, сплёвывая трижды через левое плечо, и тут же стуча по столешнице.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — зеркалит военный атташе, — И правда, чево ето я? Пусть они все шишки собирают, а мы, значить, будем готовенькое подбирать…

— Не совсем так, — поправляю его, — точнее даже совсем не так! Они будут заниматься исследованиями, опережающими Время! Лет на двадцать-тридцать… ну и вообще, прожекторством разным… надеюсь.

— А мы так, — задребезжал смешком Матвеев, — на чужих ошибках, да?

— Ох, надеюсь, Ильич… ох, надеюсь…

В дверном замке заскрежетал ключ, и в квартиру влетел Санька, небрежно кидая на пошатнувшуюся вешалку шляпу и пальто. Возбуждённый донельзя, он ринулся к нам, не разуваясь, и вцепился руками в столешницу.

— Нашли! — сдавленно просипел он, склоняясь над столом и принявшись стучать кулаком по столу, свирепо раздувая ноздри.

— Кого?!

— Мишкиных… — сдавленно прошипел брат, приподнимая верхнюю губу в злом оскале, — похитителей! Знаем — кто, знаем — где…

Я мельком глянул на Матвеева, и отразился в нём, как в зеркале. Постаревшее на четверть века, отражение хищно скалило чуть пожелтевшие, но крепкие ещё зубы, а в серых глазах плясали отсветы крови и пожаров.

[i] Здесь — отсылка на «присутственные места» — государственные учреждения в Российской империи, а также помещения, им занимаемые (приёмная, канцелярия).

[ii] Здесь — отсылочка на:

Москва… как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!