Университеты

— Георг, скажите… — даме, по-моему, всё равно о чем, лишь бы поговорить со мной, а потом — в плоскость горизонтальную. Трофей! Я.

— Мадемуазель… — склоняюсь над ручкой, дабы скрыть шевеление в штанах, ибо они хоть и не лосины, а галифе, но — видно. Впрочем, за грех это не считается. Да и дама она вполне… хм, ебабельная.

— Мадам, — поправляет она с придыханием, шевеля грудями в декольте.

— Да что вы говорите?! — удивляюсь почти искренне, пялясь на богачество, — Вы так свежи…

«— Для своих тридцати пяти», — но что мне, комплимента жалко? Понимаю прекрасно, что большинству из них нужен не я сам, а слухи о том, что я — трофей некоей дамы, и моя голова…

… ну или столь же метафорическое нижнее бельё, висит у прелестницы на видном месте в зале для охотничьих трофеев.

Мадам пахнет хорошим парфюмом и немножечко потом, а ещё — самкой. Ну… может быть, сильно пото́м, после этой чортовой Авиационной недели!

Обмениваемся визитками, немножечко воркования, и снова — броуновское движение по залу. С каждым из гостей пообщаться не выйдет, их почти шестьсот человек, но стремиться к этому надо! Дело не только в цене, но и в уважении, а ещё — в связях.

Люди в ресторане собрались очень непростые, и такое вот непринуждённое общение может дать очень многое если не прямо сейчас, то потом. Понадобиться обратиться, а мы уже знакомы, пусть и формально.

— … постарайтесь не моргать, — командует фотограф, ныряя под чорное покрывало, и я, улыбаясь, жму руку промышленнику во фраке…

… милой даме…

… мальчику лет десяти, взирающему на меня круглыми глазами, как на ожившего персонажа сказки…

… и улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь…

Фотографии одиночные и групповые, и надо ведь не просто стоять и улыбаться, а говорить не слишком дежурными фразами, играть мимикой, быть если не остроумным, то как минимум — приятным в общении. И так — неделю!

«— Сегодня только четвёртое октября», — и до тошноты! Но улыбаюсь! Терплю.

… распорядитель говорит что-то, и я только реакции гостей понимаю, что пришла пора рассаживаться за столы. Оживлённо беседуя, народ начал рассаживаться.

— … месье президент, — бормочу этикетно, — какая честь для меня…

— Ну что вы, Георг, — улыбается тот, — вы Рыцарь Неба, а я всего лишь слуга народа…

Обменявшись комплиментами, усаживаемся наконец. Благо, Лубе меня представляли, хотя по сути и на бегу. Робости никакой, слишком я для этого устал. Ну, президент Франции, министры, генералитет…

… и я понимаю, что будет разговор. Именно сейчас, пока я устал и на взводе. По душа́м.

Дежавю…

[i] В РИ в 1909 году состоялась «Большая неделя авиации в Шампани», которую посетило 500 000 человек.

[ii] Авиамарш — советская песня (в жанре марша). Автор музыки: Ю. А. Хайт, автортекста: П. Д. Герман. Песня впервые опубликована весной 1923 года.

Глава 34

— Нет, нет и ещё раз нет! — в такт своим словам луплю по подлокотнику кресла, обтянутого телячьей кожей. Спорим жарко, до хрипоты, до пота, сорванных галстуков и полного чинонепочитания.

За две недели, минувшие с того достопамятного разговора с президентом Франции на банкете, утекло немало воды. Привык уже к присутственным физиономиям[i] оппонентов, но нет-нет, приходится напоминать себе, что и я отныне — лицо официальное, отчасти даже — избыточно официальное.

Спорим в министерских кабинетах, в гостиных Жокей-клуба, в Генеральном штабе и на производстве. Закладывается основа Воздушного Флота Франции, его стратегия на десятилетия, и я — у истоков.

До оторопи, до дрожи… а деваться некуда, союзники! Слишком много у нас завязано на Францию, и потому играем настолько честно, насколько это вообще возможно в заведомо шулерской игре.

Правда, только правда и ничего, кроме правды! Но…

… не вся, и непременно — под нужными углами. Нужными нам.

— … ещё раз повторяю, — надрываю голос, ёрзая затёкшей ногой по драгоценному персидскому ковру, устилающему пол из английского дуба, — я в принципе не против экспериментов в авиации, я против того, чтобы проводить их за государственный счёт! Имеющийся у нас «Феникс» на ближайшие годы полностью удовлетворяет нужды армии…

— Не согласен, месье коммандер! — привстав в кресле, перебивает меня молодой военный инженер в звании капитана, один из свиты Вильбуа-Марейля и имеющий репутацию «дарования», — При всех своих достоинствах, «Фениксы» не являются венцом эволюции!

Голос его подрагивает от эмоций, глаза горят, нафабренные усы в радзыбку… чисто кошак перед дракой!

— Я и не утверждаю этого! — вздёрнув подбородок, парирую хлёсткую фразу, и отмечаю машинально, что члены Жокей-клуба, где проходит этот разговор, относятся к нашему спору, как к спортивному состязанию, икажется даже, делают ставки, — Я говорю лишь, что на ближайшие годы эта конструкция достаточна для имеющихся нужд. Не экспериментировать, а отлаживать технологии, удешевляя и упрощая производство, и совершенствую уже имеющуюся модель! Учить рабочих, инженеров и технологов, наконец — отработать взаимодействие с армией…

Прерываю речь, отпивая воды из стоящего рядом стакана.