Unknown

Я несколько секунд смотрела на него, потом с грохотом поставила чашку на столик и ушла на балкон. Так же демонстративно шваркнула дверью. Черт… ну, что ж такое, а? Я не понимаю, что не так? Что я, бля… делаю не так? Медленно выдохнула, стараясь взять себя в руки. Может быть, Макар прав, и Никитин мне не по зубам? Нихера! По зубам. По зубам, черт его раздери, вместе с его Олей и настроением. Можно подумать, ему не нас***ть на ее папочку и мамочку? Ну, попали в аварию. Да и не авария вовсе, слегка задел грузовик на светофоре и прижал к обочине. Пару ушибов. Дверь позади меня приоткрылась. Никитин с сигаретой в зубах вышел ко мне.

– Переодевайся. Я передумал. Едем в кино.

Я медленно обернулась, но он на меня не смотрел, курил, пуская дым на улицу.

– А что так? – спросила я и прислонилась спиной к перилам, – Чего передумал?

– Ты собираешься или нет? Мы опоздаем.

– Не хочу никуда идти, – сказала я и пошла к двери.

– Ты сама выберешь, что смотреть, идет?

Я лишь на секунду остановилась и улыбнулась уголком рта. Еще как идет. Бежит. Вприпрыжку. Потому что я уже выбрала, и твоей ханже Оленьке точно бы не понравилось. Так и представляю себе, как покрывается румянцем ее полнощекая физиономия и распахиваются глазки навыкате.

Зал был переполнен, а мы выбрали места на последнем ряду. Точнее, я выбрала. Прямо посередине. Всегда любила последний ряд. Легко можно свалить, если очень нужно. Особенно, если при этом ты что-то оттуда уносишь, из кармана того, с кем пришла. С мужчинами желательно идти на эротику или боевик. Тогда они полностью поглощены происходящим на экране, а твои пальчики на его колене только добавляли остроты ощущениям.

Никитин скептически поднял одну бровь, когда понял, какой фильм я выбрала, но он не перечил. Впрочем, я была уверена, на экран он будет смотреть не долго. Я устрою ему персональное представление. А красивый и чувственный фильм «Соблазн» только подольет масла в огонь.

– Ты, и правда, думаешь, что мне будет интересно? – спросил он и посмотрел на меня, протягивая мне круглые шоколадные конфеты. Запомнил, что я их люблю…

– Конечно… я в этом уверена. Прекрасный актерский состав, натуральные съемки, интрига, эротика. Почему нет?

Он вздохнул, отпил пива и посмотрел на экран. Первые десять минут он явно скучал. Потом все же увлекся просмотром – у него не осталось выбора.

А я с любопытством его рассматривала. В полумраке залы мужской профиль казался очень четким, губы слегка блестели. Мне нравилось его лицо. Мужественный. Очень. Особенно эта щетина на скулах, сильная шея в вырезе белой рубашки. Я запрокинула голову на спинку сидения и поглядывала на него украдкой, иногда на экран. Там как раз герой Бандероса страстно целовал героиню на широкой постели с шелковым балдахином. Обнаженка и чувственность рулили полным ходом. Я облизала пальцы и закрыла глаза. Едва касаясь, провела ими по подбородку, спускаясь ниже, по шее к груди. Сквозь ресницы смотрю на него и жду, когда заметит. Коснулась груди, напряженного соска и вдруг поняла, что мне совсем не нужен какой-то стимулятор кроме него. Происходящее на экране не сравнится по накалу эмоций. Ментальный секс, только взглядом. Дикое, необузданное желание. Достаточно смотреть на его губы, руки, и я плыву, растекаюсь внизу, там все пульсирует, набухает. Резкий поворот головы, и он застыл в изумлении. Его черты тут же заострились, дернулся кадык, а взглядом он проследил за моими пальцами, ласкающими сосок сквозь тонкую материю платья.

– Какого…

Прошипел он.

– Никогда не думала… что это так…, – томно прошептала и раздвинула ноги, потянула подол платья чуть выше, – что это так приятно… когда к тебе прикасаются. Как он к ней… Ты слышишь, как она кричит…

– Прекрати, – его голос почти не слышно, но я вижу, как побелело лицо, как проступила жилка на лбу. Как он судорожно впился в ручку кресла.

– Я же не тебя трогаю… я себя… тебя нельзя – я помню, что такое «нет», – прошептала и подняла платье еще выше, рука скользнула под шелк трусиков… как же там влажно. Я давно не была настолько мокрой. Я даже не помню себя в таком состоянии. Никогда. Я прикрыла глаза и, исследуя влажные лепестки, погладила клитор кончиками пальцев. По телу прошла судорога удовольствия. Он смотрит… я в этом не сомневалась. Как и я на него, из-под ресниц. Никитин судорожно сглотнул и стиснул челюсти, до скрежета. Мне казалось, я слышу биение его сердца. И меня саму разрывало на части.

– Когда я…, – прошептала и облизала губы кончиком языка, – Когда я прикасаюсь к себе вот так… я представляю, что это твои пальцы… во мне.