Unknown

строжайший нейтралитет. Такая политика обычно надежнее всего, когда рядом ссорятся две великие

державы. Но в душе кормилица была очень довольна: еще несколько подобных случаев — и ее

положение станет гораздо прочнее.

Только к годовщине Небесного дара тетушка Лю смогла снова вернуться в строй, последовательно

испробовав пилюли с пятью, четырьмя и тремя куриными лапами. Она считала, что по своему

врачебному искусству госпожа Ню сравнима с лучшими древними лекарями, которые ставили диагноз

по одному виду больного, а исцеляли его с помощью обычных курительных свечей. Такое сравнение в

устах тетушки Лю было наивысшей похвалой.

В день рождения Небесного дара устраивались сразу две церемонии: угощение подсоленной лапшой* и

так называемое хватание предметов. Первая церемония была интересна не столько Небесному дару,

сколько Тигренку, который обожал подсоленную лапшу и никак не мог ею насытиться. Он сам говорил,

что ему необходимо по крайней мере пять больших мисок лапши, чтобы наесться, а потом еще две-три

миски, чтобы «наслушаться», так как ел он шумно.

* Длина лапши символизировала пожелание долголетия.

Вторая церемония предназначалась специально для Небесного дара. Все домашние сбились с ног,

готовя разные предметы, из которых он выберет один, свидетельствующий о его будущем. Кормилица

боялась, что схватит он что-нибудь неподходящее, и все тогда решат, что это из-за молока, что она сама

никуда не годна. Тигренок, напротив, надеялся, что хозяйка проявит справедливость и положит среди

предметов подаренную им погремушку. Он считал, что если ребенок не схватит игрушку, то это просто

не ребенок, а оборотень. Но госпожа не могла проявить справедливости: она уже давно договорилась с

тетушкой Лю о вещах, которые должны были проверить Небесного дара.

Особые надежды госпожа Ню возлагала на маленькую медную печать, которая досталась ей в

наследство от отца. Хотя это была личная печатка, она несколько походила на те, что использовались в

чиновничьих управлениях. Госпожа очень ценила этот символ высокого положения и власти, поэтому

тетушка Лю посоветовала водворить ее на самое видное место, а на ручку печати, сделанную в форме

льва, повязать красивый бантик, чтобы привлечь внимание Небесного дара. Далее шли кисть и

книжечка. Они не могли привести к власти так же быстро, как печать, но все-таки были желанны,

потому что без письменных принадлежностей чиновник немыслим, хотя это и более кружной путь.

Затем шла большая медная монета, каких не чеканили уже со времен императора Сянь-фэна, то есть с

середины девятнадцатого века. Эта монета была данью господину Ню, который ценил деньги выше,

чем должности. Поскольку Небесный дар считался совместным произведением господ Ню,

приходилось ублажать и главу семьи.

Но в данный момент глава семьи превыше всего ценил подсоленную лапшу. Он с удовольствием

положил бы среди предметов, предназначенных Небесному дару, столовую ложку, считая, что если

человек может поесть, значит, он живет неплохо. Однако предложения насчет ложки он так и не

выдвинул, поскольку подумал, что чем меньше ты общаешься с женой, тем лучше переваривается у

тебя подсоленная лапша. Этот человек давно принес свои идеалы в жертву желудку.

Кормилица тем более не имела права голоса. Тигренок тихонько разузнал у тетушки Лю, какие

предметы приготовлены, и погрустнел. Это уж слишком несправедливо! Чем, например, погремушка

хуже медной монеты? Но у него был свой способ.

Стоял удивительно красивый осенний день, по далекому голубому небу летали последние ласточки, в

воздухе плыл аромат цветов, кричали полуденные петухи. И ровно в полдень началась церемония

хватания предметов. Тетушка Лю разложила высочайше одобренные вещи на медном подносе и

попросила госпожу кинуть на них последний взгляд. Кормилица поднесла Небесного дара. Личико его

было вытянуто, как будто в первой годовщине нет ничего радостного. Брови и ресницы за последние

месяцы стали погуще, но нос вздернулся еще выше, явно не соответствуя торжественной атмосфере.

Господин Ню, вопреки старинному идеалу осенней бодрости, уже громко посапывал на постели,

оберегая животик с тремя мисками подсоленной лапши. Когда Тигренок попытался разбудить его,

чтобы позвать на церемонию, хозяин буркнул что-то невразумительное (кажется, потребовав еще

рассолу) и продолжал спать.

Тигренок вернулся и доложил:

— Хозяин спит. Давайте я заменю его!

— Ты что, с ума сошел?! — возмутилась госпожа. Тигренок опешил. Он не мог понять, что плохого он

сказал и

почему его сочли сумасшедшим. Это были, пожалуй, самые сложные вопросы на свете. Но он не ушел

из комнаты, а остался стоять, засунув руки в карманы куртки. Госпожа, к счастью, не прогоняла его.

Тетушка Лю, подыгрывая госпоже, уговаривала Небесного дара:

— Ну возьми же вон ту печатку, золотце! Смотри, какой у нее красивый бантик!

Небесный дар взглянул на поднос, протянул ручонку, но тут же отдернул ее и засунул большой палец в

рот, как будто решив подумать. Затем вынул палец, повертел им перед носом, видимо, пришел к