Unknown

Дорогое дитя, - писала она, - миссис А. мне всё рассказала – какой переполох на пустом месте! Хочу сказать, что ты можешь приехать в мой дом в восточном Мельбурне (адрес прилагается) и остаться насколько пожелаешь, если вдруг к страстной пятнице от твоего опекуна не будет вестей. Просто дай мне знать и тебя встретят на станции. Не волнуйся об уроках живописи и продолжай рисовать, когда выдастся свободная минутка, как это делал Леонардо да Винчи. С любовью. Твой друг, Генриетта Валанж.

Резкий уход миссис Валанж из колледжа усилил напряжение и смятение последних нескольких дней. Несмотря на строгие правила, по которым запрещалось говорить по двое или по трое без присутствия гувернантки, их удавалось обходить до наступления темноты путем передачи записок и других приспособлений для обмена новостями. Так, стало известно о произошедшей в кабинете директрисы сцене и о том, что Сара в чём-то провинилась. Сама Сара, как обычно, сообщить ничего не желала.

- Ползает, как устрица, - говорила про неё не слишком сильная в естествознании Эдит.

- Если у нас не появится молодой красивый учитель рисования, - говорила Бланш, - я, наверное, брошу живопись. Меня уже тошнит от цветного мела под ногтями.

Вошла Дора Ламли и засуетилась:

- Девочки, вы разве не слышали звонка к переодеванию? Идите наверх и получите отметку за разговоры в коридоре.

Несколько минут спустя, всё ещё в поисках нарушительниц, мисс Ламли натолкнулась на Сару Вейбурн, свернувшуюся за дверцей на круговой лестнице, ведущей к башне. Гувернантка подумала, что та плачет, но чтобы разглядеть её лицо было слишком темно. Когда они оказались на площадке освещённой висячей лампой, девочка походила на полуголодного бездомного котёнка.

- Что случилось, Сара? Ты плохо себя чувствуешь?

- Всё в порядке. Пожалуйста, уходите.

- Люди не сидят в темноте на холодных камнях перед чаем, если только они не умалишенные, - сказала мисс Ламли.

- Я не хочу чая. Я ничего не хочу.

Гувернантка вздохнула.

- Повезло тебе! Хотела бы я сказать то же самое.

«Этот несчастный, плаксивый ребёнок, - подумала она. – Этот ужасный дом…» и решила той же ночью написать брату, чтобы он подыскал ей другое место. «Не школу-интернат. Говорю тебе, Рэдж, я больше не вынесу…». Она едва не закричала, когда звон колокольчика к чаю разнёсся внизу по пустынным комнатам. Его также услышали резвящиеся в гостиной мыши и разбежались под обтянутые тканью диваны и стулья.

- Ты слышала колокольчик, Сара? Ты не можешь спуститься к чаю вот так, вся в паутине. Если ты не голодна, лучше иди ложись.

Это была та самая комната, в которой Сара раньше жила с Мирандой – самая желанная комната в колледже: с длинными окнами, выходящими в сад и занавесками с розовым узором. По особому распоряжению миссис Эпплъярд, со дня пикника здесь ничего не изменилось. Прелестные нежные платья Миранды всё ещё висели аккуратными рядами в кедровом шкафу, от которого малышка Сара неизменно отводила глаза. Теннисная ракетка Миранды, всё ещё стояла прислонённой к стене, точно так же как её оставляла владелица, раскрасневшаяся и сияющая, прибегающая по лестнице летним вечером после игры с Мэрион. Заветная фотография Миранды в овальной серебряной оправе на каминной полке, комод, всё ещё переполненный её валентинками, туалетный столик с хрустальной вазочкой, в которой Сара всегда оставляла цветок. Часто, притворившись спящей, она лежала и смотрела как Миранда расчёсывает свои блестящие волосы при свете свечи.

- Сара, ты ещё не спишь? Непослушный ты, котёнок, - улыбалась она в чёрное озеро зеркала.

Иногда Миранда пела, особым, известным только Саре, глухим голосом необыкновенные песенки о своей семейке: любимой лошади, какаду брата.

- Однажды, Сара, ты поедешь на станцию вместе со мной и увидишь мою смешную семейку своими глазами. Ты бы хотела этого, котёнок?

О, Миранда, Миранда… Милая Миранда, где же ты?

Наконец, на безмолвный неспящий дом опустилась ночь. В южном крыле Том и Минни, обнявшись, шептали друг другу слова любви. Миссис Эпплъярд в бигуди металась по комнате. Дора Ламли посасывала мятные леденцы и писала нескончаемые письма брату в своей возбуждённой голове. Сёстры из Новой Зеландии, забравшись в одну постель и прижавшись друг к другу, напряженно и испуганно ожидали приближающегося землетрясения. В комнате Мадмуазель ещё горел свет: крепкая доза Расина при свете одинокой свечи никак не справлялась с обязанностью снотворного. Малышка Сара также не спала, вперившись в жуткую тьму.