Unknown

- Что ж, - повращал он меч, глядя на бегущие по клинку отблески, - в этом теле есть свои плюсы.

- И в этой душе, - добавила Санти.

- Что будем делать с Элайей и Солидусом? – поинтересовался Дик.

- Я очищу их, а вы поглотите, - ответил Олег. – Думаю, это должны сделать ты и Жером.

- Э нет! – замотал тот головой. – Все эти переходы на новую ступень развития не по мне. Я, с вашего позволения, останусь на своей, пусть невысокой, зато родной. Дозу нужно повышать постепенно.

- Хочешь оставаться балластом? – спросил Миллер.

- Не припомню, чтобы я до сих пор кого-то утруждал. Может ты перенапрягся меня оберегать?

- Уже забыл, как подставил всех в куполе? Трусливый ублюдок.

- Это совсем другое, - скрипнул зубами Жером. – Тебя не было в моей голове, ты этого не видел.

- Я видел такое, отчего ты обгадился бы, не успев заплакать.

- Оставь его, - положил руку на плечо Миллера Ларс. – Я поглощу душу.

- Уверен? – обернулся Дик. – Ты только недавно через такое прошёл… Одно дело секураторы, и совсем другое – это, - кивнул он на огонёк над разрубленным телом Солидуса.

- Я уверен, - улыбнулся Ларс, бросив взгляд на принцессу.

- Солидус и Элайя не столь сильны, как Варн, - произнесла Санти, разглядывая изуродованные останки стражей, - изменения будут менее значительны, но их не избежать.

- А что на счёт…? – обхватил Дик руками воображаемые полусферы возле своей груди, кивнув на труп Элайи.

- Пол не имеет значения, - улыбнулась принцесса.

- Слава богу.

- Но прежде, чем вы приступите, - продолжила Санти, - я хочу свою плату.

Глава 33. Великая душа.

Раздавленная голова Уртуса всё ещё сочилась кровью из-под водружённой короны. Пропитавшиеся одежды прилипли к костлявой старческой груди, узловатые пальцы застыли, вцепившись в пустоту, раскрытый в безмолвном крике рот чернел гнилыми зубами.

- Он не похож на хозяина великой души, - приблизился к мертвецу Олег.

- Нет, - покачала головой Санти, - ни капли не похож.

- Но почему?

- Величие скверно сочетается со старостью и телесной немощью.

- Из-за чего он состарился, если его душа так сильна?

- Ты знаешь.

- Печать Отречения? – произнёс Олег, словно не своим языком.

- Печать Отречения, - тронула принцесса прядь окровавленных седых волос. – Все эти века отец ждал милости богов, верил, что они снизойдут до него и примут. Он берёг свою душу для них. О, - поднесла она пальцы к золотистому огню, - такой дар, и такое пренебрежение. Должно быть, это невыносимо. Как думаешь?

- Мне тяжело судить. А что стало бы с Уртусом, услышь боги его мольбы?

- Тьма забрала бы его, преобразив.

- Как меня? – неуверенно спросил Олег.

- О нет! - засмеялась принцесса, и от этого смеха, многократно отражённого голыми каменными стенами, мороз пробежал по позвоночнику. – В тебе Тьмы не боле, чем света в ночи, а то, что сотворила с тобой душа Варна – лёгкие штрихи в сравнение с Её творениями.

- И всё это лишь для того, чтобы беспрепятственно поглощать души?

- В сущности – да, – кивнула принцесса. – Каждый апостол, что бы они там ни говорили, стремиться к одному – стать равным богам.

- И кому-нибудь это удавалось?

- Боги наделяют силой отнюдь не для того, чтобы она обратилась против них. Апостолы – жнецы душ, но они собирают чужой урожай, который, рано или поздно, придётся отдать хозяину.

- Если это известно тебе, должно быть известно и прочим. Почему же они столь охотно ввергают себя во Тьму?

- А почему игрок ставит всё на кон? Тьма умеет выбирать себе слуг, но возвышает лишь самых алчных, самых бескомпромиссных, тех, кто рвётся к цели, давя на своём пути всех - как врагов, так и союзников. Отец был другим, хотя и отрицал это, обманывая самого себя. Но Тьму не обмануть, она видела в нём угрозу.

- Почему?

- Спроси у него, - указала Санти на душу. – Быть может, он расскажет тебе.

Олег, стараясь не наступать в собравшиеся у подножия трона кровавые лужи, поднялся по его ступеням и протянул руки к огню.

- Будь стоек, - прошептала принцесса. - Отец способен не только сокрушать, но и убеждать.

- Буду, - набрал Олег полную грудь воздуха и сомкнул пальцы вокруг души.

Тёмный зал залило слепящим светом, а когда тот немного ослаб, пред Олегом предстала восхитительная картина. Он не сразу узнал в этом помпезном сверкающем великолепии те холодные безжизненные руины, где принял смерть Уртус. Олег оглянулся – врата позади него были распахнуты, за ними цвёл сад, и ветер доносил снаружи не миазмы болота, а пьянящие дивные ароматы. Зал наполняло пение птиц и звуки лютней, но ни птиц, ни музыкантов не было видно. Возле циклопических колонн и над гигантскими люстрами под сводом трепетали огни, но ни факелы, ни свечи не питали их. Трон, сверкающий золотом и самоцветами, был пуст, но от него исходил голос:

- В чём дело, капитан? – устало осведомился он – мощный и глубокий.

Олег отступил к двери, озираясь и не представляя, что делать.

- Капитан? – повторил голос. – Нет. Кто ты?

- Моё имя ничего тебе не скажет, - с трудом нашёл Олег в себе силы ответить вместо того, чтобы броситься прочь.

- А известно ли тебе моё имя?

- Король Уртус из рода Шазар, владыка Латарнака.