Unknown

Тая поверила ей сразу и безоговорочно.

Теперь стало ясно, почему у этой юной на вид девушки глаза умудренной опытом женщины. Но подобную новость следовало переварить.

- Хотите… гам… - она прочистила горло, - хочешь сказать, что брак с даргам делает тебя молодой?

- Ну конечно. И тебя тоже.

Внезапно остановившись, Равель внимательнее взглянула на Таю.

- Или ты не знала об этом? – переспросила недоверчивым тоном. И Тае показалось, что в глазах Равель мелькнуло осуждение. – Ну, Крейнеррин! Чем только думал!

Она всплеснула руками.

- Что? – забеспокоилась Тая. – Я не знаю чего-то важного?

Она и так знала, что Крейн не был с ней до конца откровенным. Нет, он ей не лгал. Ни разу за все время их совместной жизни он ей не солгал. Но отмалчивался постоянно. Если не хотел говорить, просто разворачивался и уходил. Молча. Невзирая на то, что такое поведение ее задевало и обижало.

И теперь Тая чувствовала это как никогда.

Они достигли крыльца.

- Похоже, ты многого не знаешь, - Равель покачала головой, поднимаясь вслед за ней посту пенькам. – Я расскажу тебе, что смогу. Но есть вещи, о которых ты можешь узнать только от мужа.

Ну вот, хоть кто-то готов поделиться с ней информацией! И не требует вытаскивать ее из него полкрупицы калеными щипцами.

От этой мысли Тая едва не споткнулась, преодолевая последнюю ступеньку, которая, почему-то, оказалась чуть выше и шире остальных.

- Осторожно! – и снова Равель поддержала ее. – Тут такая ступенька…

- Спасибо. Когда мы сможем поговорить?

- За обедом.

- Почему не сейчас?

- Тебе нужен отдых. В твоём положении…

- К черту мое положение! – буркнула Тая. – Я беременная, а не больная!

Тонкие брови Равель удивленно взлетели, морща гладкий, точно мраморный, лоб.

- Прости, я не хотела обидеть…

- Я не обиделась. Но… - Тая замолкла на миг, сомневаясь, стоит ли откровенничать. Слова жгли язык, просились на волю. И она позволила им сорваться с губ, зазвенеть в воздухе: - Я много лет мечтала о ребенке. Готова была нечто угодно ради шанса стать матерью. А теперь в меня на каждом шагу тычут моим положением. Это невыносимо!

- Прости, - Равель опустила глаза. – Я постараюсь учесть твои пожелания.

Юный парнишка в новенькой ливрее, расшитой блестящим золотым позументом, распахнул перед ними двери. Его рыжие кудри сверкнули на солнце начищенной медью, когда он согнулся в поклоне.

Тая успела заметить любопытный взгляд юноши, брошенный вскользь на ее выпирающий живот.

Едва девушки переступили порог и дверь задними закрылась, как Равель со смехом произнесла:

- Теперь ты станешь объектом усиленного внимания мужской половины нашего дома.

- Что? Почему это?

Сбитая с толку, Тая растерянно огляделась.

Они находились в просторном холле с высокими сводчатыми потолками. Два ряда колонн делили это помещение на три равные части. От их подножия вверх, до самых капителей, вился искусный барельеф, изображавший виноградные лозы, увешанные тяжелыми гроздьями. Такие же лозы украшали стены и куполообразные своды. Везде мрамор, позолота, драгоценные камни, бархат и шелк. И запах. Удивительно тонкий, завораживающий аромат перца и кардамона, разбавленный ноткой сандала.

Не сразу, но Тая заметила золотые курильницы на высоких ножках, имитирующих лапы льва. От них поднимался легкий дымок, насыщая воздух холла благовониями.

- Потому что все мужчины в этом доме, да и вообще в Оратае – драги, - пояснила Равель, ведя ее через весь холл к дальней стене. – Они чувствуют, когда женщина вынашивает их собрата.

Тая покосилась на двери, через которые попала сюда. Неужели тот мальчишка тоже почувствовал это?

- Хочешь сказать, что парень на крыльце, тоже дёрг?

- Конечно. Для них каждый ребенок – благословение. А женщина в положении священна неприкосновенно.

- Неужели? – недоверчиво хмыкнула Тая. – Что-то не верится.

- И почему же?

Она пожала плечами:

- Потому что отец моего ребёнка слишком-то ему рад.

Глава 21

- Об этом мы тоже поговорим за обедом.

Равель откинула бархатную портьеру, защищавшую вход, и жестом пригласила Таю войти в коридор.

Точнее, это была широкая галерея, украшенная мраморными пилястрами, простенки между которых занимали картины в тяжелых бронзовых рамах, а с потолка через каждые десять шагов спускались трехъярусные люстры на золоченых цепях. Кристаллы-светильники в этих люстрах горели рассеянным оранжевым светом, бросая блики на красочные полотна.

Картины шириной от двух до трех метров и высотой в метр-полтора изображали драконов всех мастей и размеров, сошедшихся где в смертельной битве, где в фантастическом танце.

Яркие сочные краски, тщательная прорисовка самых мелких нюансов, невероятная реалистичность деталей и поз – все это делало изображения живыми. Казалось, вот-вот раздастся шорох гигантских крыльев, драконы оскалятся, выпуская из пасти клубы огня, и сорвутся с насиженных мест.

Тая затормозила у одной из картин. Там, на фоне бури, черный дракон схватился с серебряным, и вокруг их фигур золотыми потоками сиял магический ореол.

- Как красиво! – выдохнула девушка, не сдержавшись.